Голод (пер. Химона)

Я забываю улыбнуться, не снимаю даже шляпы, а только удивляюсь, какимъ образомъ она подошла ко мн съ этой стороны.

— Вы долго ждали? — спрашиваетъ она, немного запыхавшись отъ быстрой ходьбы.

— Нтъ, я только сію минуту пришелъ.

— А впрочемъ, что за бда, если бъ я и долго прождалъ? Я думалъ, что вы придете съ другой стороны.

— Я проводила маму къ знакомымъ, сегодня вечеромъ ея не будетъ дома.

— Да? — спросилъ я.

Мы машинально двинулись по улиц; на углу стоитъ городовой и смотритъ на насъ.

— Но куда же мы, собственно говоря, идемъ? — спрашиваетъ она и останавливается.

— Куда хотите, куда вы хотите.

— Самой назначать скучно.

Пауза.

Я заговариваю, лишь бы только прервать молчаніе:

— У васъ, какъ я вижу, наверху темно.

— Ахъ, да! — спохватилась она. — Двушка тоже отпросилась на весь вечеръ. Такъ что я сегодня совсмъ одна дома.

Мы стоимъ и оба смотримъ въ темныя окна, какъ-будто видимъ ихъ въ первый разъ.

— Не пойти ли къ вамъ? — сказалъ я. — Я сяду совсмъ близко къ двери, если вы хотите.

Но я задрожалъ отъ волненія и тотчасъ же раскаялся въ своей дерзости. Что, если она разсердится и уйдетъ отъ меня. И я никогда больше не увижу ея. О, этотъ мой проклятый костюмъ. Я съ отчаяніемъ ждалъ отвта.

— Вамъ совсмъ не нужно сидть около двери, — говоритъ она нжно. Да. Именно эти слова. — Вамъ совсмъ не нужно сидть около двери. Мы поднимаемся наверхъ.

На лстниц, гд было темно, она взяла меня за руку и повела. — Мн не зачмъ молчать, — говоритъ она. — Я могу говорить.

Мы вошли. — Она зажигаетъ свчу — не лампу, а свчу, и говоритъ съ короткимъ смхомъ:

— Но вы не должны теперь смотрть на меня.

Мн такъ стыдно, я никогда больше этого. не сдлаю.

— Чего вы больше никогда не сдлаете?

— Я никогда… нтъ… ни за что на свт я не поцлую васъ.

— Неужели? — сказалъ и мы оба разсмялись. Я протянулъ къ ней руки, она отскочила въ сторону и проскользнула на противоположную сторону стола. Мы взглянули другъ на друга, между нами стояла свча.

— Ну, попробуйте поймать меня! — сказала она.

Громко смясь, я попробовалъ ее схватить. Во время погони она развязала вуаль и сняла шляпу; она не спускала съ меня своихъ блестящихъ глазъ и слдила за каждымъ моимъ движеніемъ.

Я сдлалъ новую попытку догнать ее, но зацпился за коверъ и упалъ: больная нога измнила мн. Я поднялся въ крайнемъ смущеніи.

— Боже мой, какъ вы покраснли, — сказала она. Но вы ужасно неловки.

— Да, правда, — сказалъ я.

И мы снова принялись бгать вокругъ стола.

— Кажется, вы хромаете?

— Да, кажется, немного.

— Въ прошлый разъ у васъ былъ пораненъ палецъ, а теперь нога; всякія бды на васъ!

— Да, на-дняхъ меня перехали.

— Васъ перехали? вы опять были нетрезвы. Нтъ, молодой человкъ, что за образъ жизни вы ведете! — Она погрозила мн пальцемъ и сдлалась серьезной. — Сядемъ! — сказала она. — Нтъ, напрасно вы садитесь возл дверей; вы уже черезчуръ застнчивы; вы — сюда, а я — здсь вотъ, такъ!.. Ухъ! какъ скучно имть дло съ застнчивыми людьми. Все надо самой говорить и длать, они ни въ чемъ не предупредятъ тебя. Напримръ, вы могли бы положить вашу руку на спинку моего стула; но вы бы сами могли догадаться. Ну, пожалуйста, не старайтесь убдить меня, что вы всегда такой скромный; съ вами нужно держатъ ухо востро.

— Вы въ достаточной мр были нахальны, когда въ пьяномъ вид преслдовали меня своими выходками. «Вы потеряли вашу книгу, сударыня, вы серьезно потеряли вашу книгу». Ха-ха-ха! — Фу, это было отвратительно съ вашей стороны!

Я сидлъ, растерянный, и смотрлъ на нее. Сердце сильно билось, кровь разливалась по жиламъ съ особенной теплотой. Что за странное ощущеніе.

— Отчего вы ни слова не говорите?

— Какъ вы хороши! — говорю я. — Вотъ я сижу и вполн поддаюсь вашимъ чарамъ… ничего не подлаешь… Вы самое странное существо, которое я когда-либо… Ваши глаза вспыхиваютъ по временамъ, они похожи на цвты. Что? нтъ, нтъ, не на цвты. Я до безумія влюбленъ въ васъ, и это такъ неразумно. Боже мой, конечно, это ни къ чему… Какъ васъ зовутъ? Теперь вы должны мн сказать, какъ васъ зовутъ…

— Ну, а васъ какъ? Боже мой, я чуть было опять не забыла! Вчера я весь день думала о томъ, что должна васъ спросить. Да, конечно, не весь день, но….

— Знаете, какъ я васъ называю? Я называю васъ Илаяли. Какъ вамъ это нравится? Въ этомъ есть что-то неуловимое.

— Илаяли?

— Да.

— Это на какомъ-нибудь иностранномъ язык.

— Гм… — нтъ, не совсмъ.

— Да, это звучитъ недурно…

Посл долгихъ переговоровъ мы сказали другъ другу свои имена. Она сла около меня на тахту и оттолкнула ногой стулъ. Мы опять начали болтать.

— Сегодня вечеромъ вы побрились, — сказала она. — Въ общемъ видъ у васъ лучше, чмъ обыкновенно, но только немножко; не воображайте о себ черезчуръ много… Нтъ, въ прошлый разъ вы были такой противный. Къ тому же и палецъ у васъ былъ обернутъ въ грязную тряпку. И въ такомъ-то вид вы приглашали меня куда-то зайти, чтобы выпить стаканъ вина. Покорно благодарю!

— Такъ, значитъ, вы не пошли со мной изъ-за моего костюма? — спросилъ я…

— Нтъ, — отвтила она и потупила глаза. Нтъ, видитъ Богъ, что это не потому, мн и въ голову ничего подобнаго не приходило…