Голод

Сквозь панические крики слышатся чьи-то аплодисменты. Я ищу источник звука. Один из людей, попавших в силки Голода, – пожилой мужчина с густой сединой в волосах. Однако он как будто вовсе не обеспокоен собственным положением.

– Меня нелегко впечатлить, – говорит он, глядя сначала на меня, потом на Жнеца, – но тебе, дружище, это удалось.

Должно быть, это и есть хозяин дома. Не могу представить, что же это за человек, если он способен без страха смотреть на эту бойню.

– Как он еще может говорить? – шепчу я Голоду. Всадник больше похож на человека, который сначала убивает, а потом задает вопросы.

– С моего позволения, – спокойно отвечает Жнец.

– Признаюсь, – продолжает мужчина, оценивающе глядя на меня, – я ожидал увидеть сиськи поменьше.

Жнец у меня за спиной фыркает. Грациозно спешившись, он пересекает вымощенную булыжником дорожку и направляется к связанному по рукам и ногам человеку. Коса Голода торчит у него за спиной – открытое предупреждение о том, кто он такой и на что способен.

Если, конечно, погубленных посевов, поваленной стены и окровавленных тел недостаточно.

– Оскорбления в мой адрес не доведут тебя до добра, – говорит Голод, небрежно вынимая косу и направляясь к мужчине.

– Так ты собираешься меня убить? – спрашивает тот.

– Нет, – отвечает Жнец, – сначала я тебя помучаю, а потом убью.

Пожилой мужчина окидывает его оценивающим взглядом. И тут же смеется.

– Ты плохой бизнесмен, Жнец, но из тебя бы вышла чертовски хорошая правая рука для бизнесмена. В другой ситуации я бы даже сам попытался тебя нанять.

– Ты убил моих людей. – Голод мотает головой в сторону остатков ворот. – Не говоря уже о том, что твои люди пытались убить ее. – Жнец поворачивает голову ко мне, и я слышу ледяной гнев в его голосе. – Так что шел бы ты на хер со своими комплиментами и со своим мнением.

– Я должен извиняться за то, что защищал свою жизнь и собственность, Жнец? – возражает мужчина. – Потому что если так, то иди-ка ты на хер сам, – швыряет он ответное ругательство прямо в лицо Голоду.

После его слов воцаряется мертвая, гнетущая тишина. Я сглатываю комок в ожидании вспышки ярости всадника.

Голод подходит к пленнику вплотную.

– Из-за таких, как ты, все умирают. Я убиваю из-за вас.

В словах Жнеца я чувствую отголосок давней боли. В голове проносится воспоминание о том дне, когда я нашла его изуродованные останки.

Голод взмахивает косой, и я готовлюсь увидеть, как еще одна голова покатится с плеч.

– Я могу тебе помочь, – поспешно говорит мужчина. Теперь голос у него уже не такой спокойный.

Жнец останавливается.

Что он делает?

Я плохо вижу лицо всадника, но полагаю, что он разглядывает этого человека.

– Ну скажи, мерзавец, – говорит Голод, – какая сейчас может быть польза от такого монстра, как ты?

– Твои люди мертвы. Мои – нет.

Да, трое из них еще живы. Остальные лежат грудой позади нас.

– Я сам могу найти себе людей, – говорит Жнец, однако не чиркает косой по горлу мужчины.

Чего же он ждет?

– Держу пари, они не способны на то, что умеют мои, – говорит мужчина. – Люди, конечно, знают, кто ты такой, но ты не заслужил их доверия. А я – да.

– Вот как? – переспрашивает Голод с насмешливым удивлением.

– Тебе что-то нужно? Я могу тебе это достать. Хочешь, чтобы что-то было сделано? Я могу щелкнуть пальцами, и будет сделано. Моим людям достаточно назвать мое имя, и кто угодно для них расстарается.

– И что же это за имя? – спрашивает всадник. В его голосе звучит насмешка.

– Эйтор Роша.

Я вздрагиваю. Даже я наслышана об Эйторе Роше. Он не просто состоит в бразильском юго-восточном картеле – он и есть юго-восточный картель.

Сердце колотится у меня в груди.

Какого хрена нас занесло именно сюда?

Голод не реагирует на слова Эйтора, однако и не обрушивает косу на его голову.

Боже мой, но не примет же он это предложение всерьез?

Взгляд Жнеца скользит по круговой подъездной дорожке, мимо затейливого журчащего фонтана, где под кувшинками плавают рыбы, поверх голов оставшихся людей Роши, все еще зажатых в силках растений.

– Где твоя жена, смертный? – спрашивает всадник. – Где твои дети?

Где мои рычаги воздействия? – вот что он, похоже, хочет этим сказать. И если он думает, что Роша этого не поймет, то он сильно недооценивает наш человеческий разум.

– Обе мои жены и мой единственный ребенок уже умерли, но ведь ты, всемогущий, не мог этого не знать, верно? – с вызовом спрашивает Эйтор, глядя на всадника.

Жнеца его выпад нисколько не трогает. Он еще какое-то время смотрит на Эйтора, а затем, придя к какому-то решению, говорит:

– Меня нельзя убить, и любые покушения на мою жизнь повлекут за собой мщение.

Погодите… что?!

Сверхъестественные растения Жнеца ослабляют свою хватку и выпускают людей Роши.

Бог мой, он собирается пощадить Эйтора Рошу? Эйтора Рошу?!

Наркобарон выбирается из клетки, образованной ветвями растения, и поправляет выглаженную рубашку.

– Ты хочешь сохранить свою жизнь? – спрашивает его Голод.

– Думаю, я ясно дал это понять, – говорит Эйтор, проводя рукой по седым волосам.