Голод

Во всех рассказах, которые я слышала об этом месте, говорилось, как тут кипит жизнь. Неужели это все неправда?

Подняв глаза на одно из окон, я вижу в нем фигуру женщины, выглядывающей наружу. Заметив меня, женщина отскакивает от окна. Вижу, как в другом доме колышется занавеска.

По спине у меня пробегает холодок.

Похоже, люди тут все-таки есть.

– Голод, как ты думаешь, в этом городе тебя тоже кто-то попытается убить?

Его пальцы барабанят по моему бедру.

– Вполне вероятно.

Ну блин. Веселого мало.

Люди Голода явно предупредили жителей Сан-Паулу о нашем скором прибытии. Но теперь мне интересно, что именно этим людям рассказали о всаднике.

Судя по всему, ничего хорошего.

К несчастью для Голода (и для меня), в этом городе может оказаться достаточно людей, чтобы дать ему отпор.

Не знаю, как долго мы едем через этот мегаполис, сопровождаемые единственным звуком – мерным стуком копыт, прежде чем перед нами появляется человек верхом на коне. Его конь шагает медленно, и эта медленность придает ему что-то зловещее, напоминающее затишье перед бурей.

На нем большая ковбойская шляпа, и, едва подъехав ближе, он окликает:

– Эй, друг, я приехал проводить тебя в поместье, где ты будешь жить.

Я бросаю взгляд на Голода, но у того лицо стоически непроницаемое.

Наконец, он кивает мужчине, тот разворачивается и едет вперед, показывая нам путь.

– Это кто-то из твоих людей? – спрашиваю я.

– Может быть… а может, и нет, – говорит Голод. – Вы все так похожи друг на друга.

– М-да, очень обнадеживает. – Я делаю вдох, чтобы успокоиться. – То есть это ловушка?

– Есть только один способ выяснить.

То есть идти прямиком в ловушку, надо понимать.

– Так нельзя, – говорю я. Неужели Голод ничему не научился за время плена?

– Все будет хорошо, цветочек.

Я выдыхаю. Видимо, делать нечего: к добру или к худу, а ехать надо.

______

Вслед за проводником мы въезжаем в другую часть города, которая уже не выглядит такой заброшенной. Кажется даже, что жители этого района Сан-Паулу постарались по возможности оживить его. Это видно по свежей краске и ухоженным садам, мимо которых мы проезжаем. Здесь есть и парки в идеальном состоянии, и выложенные плиткой фонтаны с бурлящей водой.

Мой взгляд задерживается на одном из таких фонтанов. Водопровод – это значит трубы и инфраструктура, которые большинству городов не по карману.

Здания вокруг нас выглядят прочными и ухоженными. Тут и цветочные киоски, и ювелирные лавки, и магазины, где продают настойки и травяные снадобья, тканые одеяла и ковры.

Местных жителей по-прежнему не видно, но время от времени я слышу приглушенный ропот разговора или жалобный плач младенца.

Мы движемся к выезду из города, здания по обе стороны дороги появляются реже. Мне-то уже и правда казалось, что этому городу конца не будет, такой он большой.

Респектабельные магазины, мимо которых мы проезжали раньше, уступают место игорным залам, тавернам и массажным салонам. Я даже замечаю бордель, где красуется вывеска с обнаженной женской грудью.

При виде нее у меня сводит живот, словно я должна быть там, а не скакать на коне в бриджах и рубашке вместо платья, с пыльным лицом и растрепанными волосами. В первый раз я так долго без работы, и я чувствую себя виноватой.

Может быть, потому что я чертовски рада уходу из «Раскрашенного ангела». Не нужно больше ублажать мужчин с их потными телами, вонючими членами и дурным запахом изо рта. Не нужно слушать их грязные словечки, терпеть грубые, порой садистические, ласки. И, о боже, как я счастлива, что не нужно больше притворяться от заката до рассвета. Фальшивые стоны, принужденный смех, деланые похотливые взгляды… Как же я счастлива, что избавилась от всего этого.

Мы выезжаем за окраину, и здания сменяются с одной стороны фермерскими угодьями, а с другой – огромной крепостной стеной. Вооруженные люди наблюдают за нами со сторожевых вышек, расставленных вдоль нее. При виде них я понимаю, почему этот город так богат.

Наркотики.

Конечно, такой крупный город, как Сан-Паулу, должен быть плацдармом для картелей. И, судя по запаху, наркоту они выращивают прямо здесь.

Я задерживаю взгляд на стражниках, мимо которых мы проезжаем, на луках и стрелах, которые они небрежно держат в руках. Они смотрят на нас без улыбки. Ни радости, ни страха, ни удивления, ни каких-то других эмоций. Я вижу, как один из них выплевывает жвачку – вот и вся реакция.

По крайней мере, они в нас пока не стреляют. Вот это уже была бы засада.

Когда Голод проносится мимо, в фермерских угодьях все начинает увядать, как и всегда там, где проезжает всадник.

Один из вооруженных стражников кричит, указывая на что-то со своей стороны стены. Затем некоторые начинают кричать друг на друга, а потом на нас. Несколько человек направляют оружие в нашу сторону.

– Очевидно, эту теплую компанию не предупредили обо мне должным образом, цветочек, – говорит Голод.

Еще не договорив, Жнец обращает на людей свой карающий взгляд. Земля приходит в движение, яростно сотрясаясь. Стена начинает ходить ходуном, а потом и вовсе рушится, и люди падают вместе с ней.