Голод

Когда стражники оказываются на земле, несколько растений пробиваются сквозь нее, вырастают за считаные секунды, и их лианы обвиваются вокруг людей.

Я отворачиваюсь, чтобы не видеть дальнейшего. Но мне слышны крики смертной муки.

– Можно я тебе кое в чем признаюсь? – говорит Голод. – Я люблю, когда они трепыхаются.

Лошадь нашего сопровождающего шарахается назад. Ему удается удержаться в седле, но, прежде чем и лошадь, и наездник успевают сориентироваться, из земли неподалеку вырывается еще одно растение. Стремительное как плеть, оно обхватывает седока и стаскивает его с коня. Он кричит, а его уже обвивают новые и новые веретенообразные побеги, и вот наконец он связан по рукам и ногам.

Голод проезжает мимо, не удостоив его взглядом. Впереди новые поля, новые стражники и при нашем появлении новые смерти. Много новых смертей. Люди падают целыми толпами, вместе со стеной, которую они защищали.

Стоит мне только подумать, что Жнец уничтожил всех, как появляются другие. И, клянусь, с каждой смертью всадник у меня за спиной все больше и больше пьянеет от возбуждения.

Наконец, я замечаю слева массивные ворота. Когда мы приближаемся, я вижу странные фигуры, свисающие с кованой арки. Только когда до ворот остается метров десять, я понимаю, что это расчлененные люди: их головы насажены на пики, а безрукие и безногие туловища висят на закрытых на засов воротах.

При виде этого зрелища меня мутит.

– Кажется, я сейчас…

Голод едва успевает придержать коня. Я перегибаюсь через седло и начинаю блевать фонтаном.

Я видела бесчисленное множество смертей от рук всадника. Почему именно эти трупы вызвали у меня рвоту – ума не приложу.

– Только не говори, что после этого тебе понадобится еще одна порция еды, – говорит Жнец.

– Господи, – говорю я, переводя дыхание, – ну ты и сволочь.

Я усаживаюсь прямо как раз в тот момент, когда всадник протягивает мне флягу, которую я привыкла носить с собой. Я молча беру ее и глотаю воды, чтобы вымыть изо рта привкус рвоты. Но тут же мой взгляд сам собой возвращается к стене. При виде этого зрелища у меня вновь сводит желудок, но мне удается взять себя в руки.

Вглядываясь в трупы, я понимаю, что одно из лиц мне знакомо. Это человек из предыдущего города, тот самый, что заговорил со мной на балу, перед тем как начался весь этот ад.

По спине у меня пробегает холодок тревоги. Это люди Голода. Они должны были предупредить жителей Сан-Паулу о прибытии всадника и выдвинуть требования от имени Голода. И… и кто-то не слишком хорошо воспринял эту новость.

Я опускаю флягу, машинально завинчивая крышку.

– Лучше? – спрашивает Жнец.

Я киваю, пытаясь отогнать тревожные мысли.

– Хорошо.

Голод поднимает руку и протягивает ее в сторону тяжелых ворот. Бо2льшая часть стены вокруг них уже обрушилась, и людей смело2 оттуда, где они стояли.

Облака над головой темнеют до цвета синяка, воздух, и без того влажный, кажется, становится еще тяжелее.

Это единственное предупреждение о том, что будет дальше.

Прямо перед нами из неба вырывается молния и…

Бум!!!

Я вскрикиваю, когда она ударяет в кованую арку. Решетчатые створки распахиваются с металлическим скрежетом, осколки дерева разлетаются во все стороны. Выставленные на всеобщее обозрение тела тоже отлетают от стены, оторванные конечности разбрасывает вокруг.

Вдалеке раздаются панические вопли.

– Вот так гораздо лучше, – говорит Голод с улыбкой в голосе.

Он цокает языком, и его конь снова пускается вскачь, перешагивая через дымящиеся остатки ворот.

Длинная, усаженная пальмами дорога тянется между полями марихуаны и ведет к просторному особняку. Тут и там люди выкрикивают какие-то приказы. Несколько человек бегут к воротам и останавливаются, увидев нас.

Я вижу, как они переваривают представшую перед ними картину: поваленные ворота, всадник, коса, конь… Все разом хватаются за оружие.

Жнец не теряет времени: он расправляется с ними, заставляя свои растения вырастать из земли и обвиваться вокруг людей, пока их кости не ломаются и не начинает литься кровь. А потом мы едем прямо по этим людям, и я едва сдерживаюсь, чтобы снова не захлебнуться рвотой от влажного чавканья раздавленной копытами плоти.

Так проходит вся оставшаяся часть пути: дорогу нам устилает ковер из людских тел. Людей, кажется, бесконечно много, и, несмотря на все могущество всадника, я нервничаю при мысли о наркобароне, с которым нам еще предстоит встретиться.

Мы выезжаем на круговую подъездную дорожку, и мой взгляд устремляется на роскошный дом передо мной. На его защиту выходят люди с луками наготове.

Мимо со свистом пролетает стрела, затем другая. Я не свожу взгляда с третьей, летящей прямо в меня…

Быстрее молнии Голод протягивает руку и ловит стрелу, когда ее острие оказывается в нескольких сантиметрах от моей груди.

Жнец издает какой-то глубокий грудной звук.

– А вот этого не нужно было делать.

Земля под нами начинает гудеть, а затем раскалывается. Густые заросли быстрорастущих лиан поднимаются из дюжины разных мест, опутывая всех, до кого могут дотянуться.