Гой

И Анне действительно долго ждать не пришлось, потому что по причине хронической неуспеваемости Петя был не допущен к защите диплома, а после этого и вовсе отчислен из техникума. Кем надо было быть, чтобы в годы абсолютного приоритета получения высшего образования у молодежи, не суметь закончить даже техникум? Слабоумным? Именно на своем слабоумии Петя и сумел настоять, когда его попытались призвать в армию. Пробыв месяц в сумасшедшем доме на обследовании, он вышел оттуда с удивительным документом, текст которого гласил, что у Пети не выявлено никаких объективных признаков помешательства, но он сочиняет стихи антисоциалистического содержания, что свидетельствует о психическом заболевании. Такая бумага освобождала и от армии, и от даже призрачного гражданского равноправия.

– Что ты с собой сделал? – спрашивала несчастная мать. Она бы умерла от горя, но у нее была еще младшая дочь, как раз заканчивающая школу.

– Что будет с Петей? – пыталась выяснить она в надежде на хоть какую-то помощь у друга покойного мужа и большого в социальном плане человека Аркадия Карася, но в случае с Петей Государственная Безопасность казалась бессильной.

– Петю не дергай, – посоветовал Аркадий, – а вот Кристина поступит в любой вуз города, в который пожелает, кроме медицинского. В медицинский приказано евреев не брать, и за этим внимательно следят на таком верху, что никаких шансов обойти запрет нет.

– Господи, но кому и зачем это нужно? Они что не знают, что у евреев от Бога талант к врачеванию? Хотят оставить народ без лучших врачей?

Кристина пожелала поступать на филологический факультет университета.

«Сын не закончил техникум, а дочь будет изучать русскую литературу. Что на это сказали бы все Фишеры на свете?» – думала мать, сердце которой было разбито. И она, конечно бы, так не убивалась, если бы знала, какими далекими от традиционного иудаизма и даже светского сионизма иногда бывают на свете Фишеры.

Освободившись от техникума и армии, не чураясь жизни на полном содержании матери, Петя целые дни проводил в читальном зале городской библиотеки. Разумеется, там не замедлили сообщить куда надо о странном читателе. В ответ поблагодарили за бдительность и рекомендовали не отказывать молодому человеку в выдаче запрашиваемых им книг классиков зарубежной философии от Платона до структуралистов, а вот русских философов не выдавать, даже народников. За полгода Петя запоем прочитал Спинозу и Декарта, Юма и Гоббса, Лейбница и Локка, Макиавелли и Беркли. Фому Аквинского и Блаженного Августина ему, правда, все равно не выдали, но и Беркли хватило, чтобы Петя начал регулярно ходить в церковь.

О том, что брат начал посещать церковь, маме сообщила Кристина. Тут Анна окончательно осознала, что смерть мужа отняла у нее и сына. И все же она решилась на разговор с ним.

– Петя, – спросила она его, когда он отужинал, вернувшись с вечернего богослужения, – но почему не синагога?

– А ты видела южно-пальмирскую синагогу? – в ответ поинтересовался сын. – Нет? А я видел. Стыдно за евреев, мама.

– Петя, – взмолилась Анна, – но ведь это евреев специально унижают и не дают им развернуться, делая все, чтобы выставить их в самом неприглядном виде. Неужели ты этого не понимаешь?

– Церкви тоже разрушали, – парировал Петя.

– Своего так не разрушают, – только и смогла возразить Анна. Вопроса об истинности веры она благоразумно решила не касаться. О том, что враги человеку домашние его, если они становятся против его заскоков, в чем бы они ни заключались, она, как мать, знала и без Иисуса. Да и за примерами далеко ходить не надо. Вот Семен отправил Петю против его воли в Нефтяной техникум, и что вышло? А вышло то, что не успел Семен умереть, как Петя начал ему мстить. Анна поняла, что крещение сына – это дело ближайшего будущего. Получалось, что Семен погубил их сына. В армии не служил, образования не получил, да еще и в церковь ходит. Кто же это? В глазах власти абсолютно асоциальный тип. А в глазах общества? Что она могла ответить на вопрос коллегам-учителям, а чем занимается ее сын? А что скажут родители? В самом деле, что могут сказать советские люди? Скажут, да как же она воспитывает наших детей, если своего не смогла? И Анна наверняка позволила бы депрессии съесть себя, если бы, кроме сына, у нее не было еще и дочери.

А между тем Петя, постоянно посещая богослужения, приобрел круг знакомств, о котором молодой человек, совершающий обычный карьерный путь в ордынском обществе, и мечтать не мог. С ним на равных начали общаться самые интересные представители интеллектуальной элиты города. Сам Петя ревностно относился к церковным службам, легко выстаивая на них часами. Но иногда и ненадолго в церковь заглядывали городские знаменитости из мира наук и искусств. Особенно близко Петя сошелся с журналистом Ильей Князевым и неофициальным поэтом Павлом Игоренко. Обоим было под сорок, и в их компанию Петя вошел на правах младшего товарища, ничуть не робея перед авторитетами.