Гой

– Не суйтесь пока в политику выше кухни, если когда-нибудь хотите стать старшей курьершей, потому что даже сам Никита Сергеевич иногда по бумажке читает, а не несет все, что ему в голову придет. И помните, что товарищ Сталин выиграл борьбу за власть во многом только потому, что у него был грузинский акцент, и он трижды думал, прежде чем решался произнести слово по-русски, хотя, конечно, были у него другие достоинства, но и отдельные недостатки. Однако к полной гармонии мы еще не пришли. А полная гармония наступит тогда, когда кроме отдельных недостатков товарища Сталина наша партия признает отдельные достоинства товарища Троцкого. Как ядро атома состоит из нейтронов и позитронов, так ядро нашей партии в идеале должно состоять из отдельных недостатков Сталина и отдельных достоинств Троцкого, причем оба это хорошо понимали, но тут сионисты, воспользовавшись отдельными недостатками Сталина, убили Троцкого, воспользовавшись его отдельными достоинствами. Понятно?

Опустив глаза, курьерша сделала книксен.

– Славянка, итить ее мать, – процедил помощник заместителя. Его охватило более чем административное негодование, но он сумел сдержать себя во имя некоторых физиологических интересов, спросив:

– Медосмотр давно в последний раз проходила?

Услышав ответ, приказал в девять вечера явиться в его кабинет, будучи во всей униформочке.

А через месяц после похорон Гриши Каплана в городскую клиническую больницу, которую в Южной Пальмире называли еврейской с тех самых времен, как еврейский кагал Одессы ее основал, поступил умирать Самуил Фишер.

Эта больница еще во времена своего дореволюционного основания стала медицинским, экономическим и социальном чудом. Разумеется, на деньги еврейской общины в ней лечили не только евреев. И еще как лечили! Рентгеновскую диагностику тут начали практиковать до Первой мировой войны. Во время знаменитых еврейских погромов в Южной Пальмире газета черносотенцев «Русский Юг» на своей первой полосе со всей строгостью призвала своих читателей считать эту больницу практически без пяти минут своим национальным достоянием и настоятельно рекомендовала руками ее не трогать. «Все равно будет наша», – успокаивал читателей в редакционной статье главный идеолог черносотенного движения Юга империи. Самое удивительное, что своих читателей он не обманул, хотя при этом обманул самого себя. Больницу у евреев и в самом деле отобрали, но сделали это большевики годы спустя, объявив ее народным достоянием.

А в год исторического погрома южно-пальмирское отделение Императорской комиссии по пресечению немецкого засилья в России отправило в Северную Пальмиру аналитическую записку, в которой отмечало, что если что в ближайшее время и погубит империю, то это будет сионо-черносотенство, колыбелью которого вот-вот станет Южная Пальмира, если она не стала ею уже.

– Мало нам немецкого засилья, – проронил государь император, когда его ознакомили с документом, и чисто на автомате повелел составить ему справку о еврейской больнице Южной Пальмиры, вокруг которой закипели такие страсти. Впрочем, дело представлялось совершенно незначительным, тем более на заре эпохи войн и революций. Однако августейшая интуиция монарха не подвела. С больницей все оказалось куда как не просто, чтобы не сказать захватывающе интересно.

В результате расследования выяснилось, что тайные мудрецы кагала, когда административное решение о строительстве еврейской больницы на Подолянке было получено, для успеха предприятия раскрыли избранным явным авторитетам общины некоторые сокровенные глубоко секретные схемы финансово-инвестиционной деятельности Экономического совета строительной канцелярии царя иудейского Соломона. Авторы служебной записки напоминали и об упорных слухах, не утихающих в Европе уже около тысячи лет, будто в некоторые из этих сакральных народнохозяйственных тайн Иудеи сумели проникнуть тамплиеры.

– Ах, эта Южная Пальмира, – пришел в доброе расположение духа император Всероссийский. – Тамплиеры-шмамплиеры.

Он вспомнил пассажирский причал южно-пальмирского порта, памятник дюку де Ришелье над лестницей, ведущей к морю, и спросил шефа жандармов:

– А у нас в Северной Пальмире тоже уже есть рентгеновский аппарат в городской больнице?

– Есть, конечно, в Кронштадтском военно-морском госпитале, мой государь.

– Как это должно быть прекрасно, – мечтательно протянул царь. – Скажите, голубчик, а каковы успехи наследника в естественных науках?

– Успехи превосходные. Наследник принимает всей душой представление о стационарности вселенной, ему очень нравится опыт гальванизации лягушки, вот только… – шеф жандармов запнулся.

– Что «вот только»? Прошу вас, голубчик, продолжайте.

– Вот только теорию двойственной природы света не хочет принимать ни в какую. Говорит, что утверждать, будто свет – это одновременно волна и частица – это тоже, что утверждать, будто Россия – это одновременно государство и революция. Я, конечно, очень извиняюсь, мой государь.

– Что же вы стоите? Присаживайтесь, голубчик.

Когда шеф жандармов пристроился в кресле, император поинтересовался: