Гой

И Аркадия с его конкурентом привели в небольшой спортзал, где им предстояло выявить сильнейшего на несколько укороченном в сравнении со стандартным, ринге. Молодым людям не надо было переодеваться, но лишь снять обувь и надеть боксерские перчатки. По регламенту бой проходил без ограничения времени, но либо до первого нокдауна, либо до того, пока один из противников не поднимет руки вверх.

Конкурент Аркадия телосложением более всего походил на бегемота. Ширь его телес была необъятна. С такими статями оперативником не поработаешь. То, что парень из аналитического отдела, было очевидно. И как же такого завалить? План ведения боя надо было принять мгновенно, и Аркадию оставалось одно – попытаться измотать соперника, что не представлялось особенно сложным.

«Придется потерпеть, раз на искрометную борьбу рассчитывать не приходится, – думал Аркадий, – буду уклоняться от его ударов, пока этот жирдяй сам не сдохнет. Ну час, ну два». И дело едва не закончилось для него катастрофой на первой же секунде боя. Предполагаемый увалень сразу же проявил прыть, какой ожидать от него было никак невозможно. Со скоростью легковеса он начал мелькать перед глазами Аркадия и, пока тот ошеломленно следил за его движением, внезапно разразился серией ударов. Что спасло от них – навсегда осталось тайной для летописцев. Какая-то внешняя сила отбросила его назад так, что кулаки соперника на какие-то миллиметры не дотянулись до него, а потом отнесла в сторону и опустила на ринг аккурат за спиной соперника. Этого оказалось вполне достаточным для того, чтобы оба сообразили, что бой их носит мистический характер, и они сами в этом противостоянии за обладание той, которую Аркадий назвал Олесей, являются лишь орудиями во власти того, что находится по ту сторону спорта. Обоим пришлось на ходу менять стратегические планы. Убедившись, что блицкриг не прошел, соперник Аркадия сосредоточился на том, чтобы экономить энергию, если понадобится – до бесконечности, а Аркадий смирился с мыслью, что физически вымотать соперника не удастся, и поэтому самое время подумать о том, как бы самому не сдохнуть.

Картина боя все более стала походить на коллизию фронтовых событий Первой мировой войны, когда воюющие стороны поняли, как не проиграть, но совершенно не могли себе представить, как победить. Через двенадцать часов этого противостояния бой был остановлен решением Отдела службы знакомств и бракосочетаний Организации. Секретный раздел Тайного регламента предусматривал, что в случае невозможности выявить победителя в течение двенадцати часов избранной невесте предоставляется право самой решить, кто станет ее мужем.

Аркадия и бегемотоподобного парня сначала отправили в душ, потом в бассейн, после чего дали каждому по стакану энергозаряжающего напитка. Они сидели в креслах, облаченные в халаты, когда в спортзал вошла девушка, из-за которой им и пришлось помучаться, и не успел вскочивший на ноги Аркадий испугаться, как она подошла к нему. Раздался удар гонга и прозвучал голос:

– Нарекается Олесей.

14.

И вот сейчас в роддоме на Старопортофранковской Олеся рожала. Южную Пальмиру так занесло снегом, словно где-то в Небесной канцелярии случился системный сбой, и она получила все то, что полагалось далекой Канаде. Ни один южно-пальмирец не знал, как с этим жить. Абсолютное большинство дворников сдалось стихии без боя. На служебной машине с двумя сотрудниками Организации, вооруженными совковыми лопатами, Аркадий двое суток назад пробивался к роддому и все же доставил сюда жену. Как сюда доставили других рожениц, было выше его представлений. Правда, уже при нем одну привезли на бульдозере, другую – целая бригада каких-то работяг на мощном самосвале.

– Вот это Бог дал, – добродушно поделился с Аркадием один из бригады, бывший уже навеселе. – При Сталине всех бы за это расстреляли.

– За снегопад? – не смог не съехидничать Аркадий, но удовлетворения от маленькой интеллектуальной победы не получил, поскольку ее и не одержал.

– А за что же еще? – посмотрел на него, как на человека, который еще не вышел из детства, работяга, и тут же решив, чем может помочь отстающему в развитии, предложил: – Выпить хочешь?

– Давай! – не делая паузы на раздумье, согласился Аркадий.

Работяга, удовлетворенно крякнув, достал из-под фуфайки початую бутылку, а из кармана – граненый стакан. Прежде чем налить, стал оглядываться по сторонам.

– Да ты не таись, – сказал ему Аркадий. – Со мной можно в открытую. С закуской у тебя как? Или мне твоей фуфайкой занюхивать? Своих-то позови.

Через пять минут Аркадий и вся бригада сидели в комнате регистратуры за столом, на котором стоял графин с медицинским спиртом, а рядом с ним глубокая тарелка, наполненная до краев солеными огурцами, и еще один графин, но уже с холодной водой. Выпили по первой, и тут вырубился свет. Аркадий машинально взглянул на светящийся циферблат наручных часов. Было ровно одиннадцать часов после полудня.

– Не заморачивайтесь, – сказал он работягам, – продолжайте, а я пойду разберусь.