Гой

Евгений с легкостью игнорировал эти слова. Зато в агитацию на стороне Рабина вступила тяжелая артиллерия в лице знаменитых ордынских артистов, репатриировавшихся в Израиль, как скоро выяснилось на год-другой. Целый день по радио звучали знакомые русским голоса главных героев популярных советских фильмов и звезд эстрады, призывавших, естественно, по-русски голосовать за Рабина.

«Какие, однако, убежденные, принципиальные люди, беззаветные борцы за дело левых сионистов», – думал о них Осик. Но видя, как спешат перезнакомиться с бывшими советскими звездами завсегдатаи «Пушкина», в победе Рабина, по крайней мере на русской улице, уже не сомневался.

В конце концов Рабин стал премьером, а Осик однажды в канун субботы обнаружил, что забыл дома воду. Провести весь июльский израильский день на стройке без воды было делом для Осика немыслимым, потому что ставить на себе эксперименты на выживание он ни в коем случае не собирался. Что оставалось делать? Отправляться в Иерусалим в субботу в поисках воды не имело смысла. Осик понятия не имел о тех заветных местах Святого города, где торгуют в Шабат. Ехать в Тель-Авив? Но для этого придется часа на три оставить стройку. Так манкировать служебными обязанностями не хотелось. Но ведь у подножья холма находилась арабская деревня, для жителей которой Шабат был будним днем. И дотерпев до десяти утра, полагая, что лавки уже должны быть открыты, Осик поехал в незнаемое.

Улочки деревни были полны народу, прямо на мостовой играли дети. Осик сразу почувствовал себя в другой стране, причем совершенно не похожей на Израиль. На очень небольшой скорости он ехал по главной, по всей видимости, улице, надеясь, что на ней обязательно должен быть продовольственный магазин. И впрямь, справа по ходу движения нарисовалось что-то явно похожее на мини-маркет. Осик зашел в магазин, в котором ему сразу приветливо заулыбались пожилые арабы, одетые в национальные одежды. Купив по неправдоподобно низкой цене пару бутылок колы, а ведь Осик тогда еще каждый шекель считал, радуясь своей удаче, он вышел на порог магазина и обомлел.

Деревня была пуста. Буквально, что называется, ни души. Особенно поражало исчезновение детей. Понимая, что происходит что-то для него нехорошее, Осик сел в машину и почему-то опять медленно поехал в сторону выезда из деревни. Напряжение было таково, что он всем своим нутром чувствовал каждый метр, который преодолевал. Вдруг перед ним замаячила фигура, одиноко стоявшая на дороге. Осик узнал в ней бригадира строителей.

– Ата мешуга? – спросил на иврите бригадир, открыв дверцу рядом с пассажирским сидением. И сев в машину, повторил уже по-русски. – Ты сумасшедший?

Вместе они выехали из деревни и метров через сто бригадир вышел.

Через двадцать лет, во время следующей, куда более жесткой интифады, приятеля Осика Владика Ц. линчевали, когда он по ошибке заехал в арабский городок на территориях. Владик тогда попал в новостные сообщения всех агентств мира. Линч этот на несколько дней сделался главным информационным поводом в самых разных странах. Вдадик, правда, был в военной форме и с автоматом. Но ведь и Осик худо-бедно был в форме охранника с израильской символикой на рубашке и, кстати говоря, при оружии.

Видимо, за те несколько минут, которые он провел в магазине в обществе доброжелательных стариков и вежливого продавца, люди, принимающие решения, определили его участь. Вполне возможно, что одним из них был бригадир строителей, выпускник южно-пальмирского медицинского института.

А мать и сестру Вдадика Ц., завидев их издали на улице, Осик еще несколько лет после событий старался обойти стороной.

11.

После очередного масштабного ограбления строительных складов Страховой кампании что-то в этом не понравилось, и она решила провести собственное углубленное расследование инцидента, которое, разумеется, кончилось ничем. Установить, что строительная или охранная фирма были в сговоре с грабителями, не удалось. Но в работе Осика обнаружились отдельные недостатки. Оказывается, ему для того и дали автомобиль, чтобы ночью он не спал в будке, но объезжал всю стройку с первого по третий уровень. Впрочем, никак предотвратить грабежей эта мера не помогла бы, даже если бы Осик и был в состоянии понять инструкцию, написанную на таком иврите, который и юрист страховой кампании понять не сумел, в чем не было ничего удивительного, потому что составлял ее новый репатриант из Уругвая, приходившийся дальним родственником хозяину охранной конторы. Юрист страховой кампании был вторым человеком после Осика, который в нее заглянул. Разница в восприятии состояла в том, что Осик и не пытался понять, что в ней написано, а юрист все-таки попытался, но безуспешно.