Глубокие раны

Сергей, стоявший в коридоре, хорошо видел проходивших мимо него людей, Нади среди них не было. Заговаривать с кем-либо он не решался: мешал полицейский, стоявший с черноусым в паре в другом конце коридора…

Волнение Сергея возрастало с каждой минутой: до смены оставалось два часа.

Черноусый Голиков, подойдя к нему, спросил:

— Табак есть?

Сергей достал кисет, оба закурили. Голиков вполголоса сказал:

— Сейчас я его, свинью, обработаю, а ты проворачивай.

И громко, чтобы слышал другой полицейский, захохотал:

— Ловок парень! Хо-хо-хо! Ну, давай, я не против!

Вернувшись на свое место, он со смехом сказал напарнику:

— Ну и Серега! Черт… придумал!

У того глубоко сидящие глазки сверкнули на миг интересом.

— А что?

— Да говорит, девок-то все одно в Германию отправляют. В публичные дома. Что у нас, свои мужики перевелись?

Услышав непристойность, полицейский захохотал.

— А что? Пусть! Ишь ты! Молодой, пусть. Смену сдаст и схапает кралю на сон грядущий… Хо-хо-хо-хо! Посулит пусть, что отпустит, — любая согласится. А? Как думаешь?

Черноусый кивнул.

— Пусть, — сказал он. — Нам-то от того убытку не будет. Пропала, и шут с ней. Пусть позабавится… молодость… А нам… хочешь?

Голиков вытащил из кармана бутылку с мутным самогоном, отхлебнул из нее, крякнул и хрустнул луковицей.

Глазки полицейского замасленелись. Он оглянулся по сторонам, протянул руку к бутылке:

— Спрашиваешь… Давай.

Прямо из горлышка стал пить: большой острый кадык заходил у него вверх-вниз. Голиков поймал себя на желании сдавить этот кадык и невольно положил руку на автомат.

Когда в бутылке осталось совсем немного, Голиков выхватил ее из рук полицейского.

— Ишь, черт! Приложился… Я-то почти не пил еще.

У полицейского выступили на глазах слезы. Отдышавшись, он вытер губы, попросил:

— Дай загрызнуть. Хороша, ух, стервуга, хороша! По всем жилкам-поджилочкам прожгла… а?

Разгрызая луковицу, покосился на бутылку: немного не допил.

Черноусый достал портсигар с сигаретами.

— Закурим? А потом допьем…

— Да уж лучше сразу. Ты немного и мне оставь… а?

— Давай… только смотри…

— Ну! Не дите…

Сергей следил за ними со своего места. Думал: «Утопить бы его в уборной, гниду…»

Мимо прошел парень, потом показались две девушки. Поглядывая на Сергея, они жались к стене. Сергей остановил их.

— Погодите, девушки.

— А чего нам годить? — с вызовом отозвалась одна из них и сделала шаг дальше.

— Подожди. Спросить — хочу…

Краем глаза видел: Голиков и полицейский, размахивая руками, о чем-то горячо разговаривают, не обращая на него внимания.

— Вы Ронину Надежду знаете? Скажите, чтобы она сюда пришла. Ей кое-что отец передал. Обязательно надо.

Девушки недоверчиво оглядели его: правду ли говорит?

Сергей попросил:

— Вы только скажите ей, а там, как сама хочет. Скажите, отец, мол, ее — Никодим.

Девушки переглянулись.

— Ладно, скажем…

Прошло более пятнадцати минут, как они прошли обратно, а Надя по-прежнему не показывалась. «Обманули, курносые, — подумал Сергей. — Что же теперь делать?»

И уже когда он перестал надеяться, за полчаса до смены, показалась Надя. Увидев Сергея, она замедлила шаги, пошла мимо.

— Эй, красавица! Подожди!

Сергей развязно подошел к ней и нарочито громко, чтобы слышали там, в другом конце коридора, сказал:

— С теми не договорился, а ты, может, поумнее…

Обняв ее, немного растерявшуюся от неожиданности, шепнул:

— Соглашайся во всем…

Она встретила его взгляд и на мгновение зажмурилась: глубокие, бездонные глаза.

— Привет от Никодима, — шепнул он и громко спросил: — Так согласна, красатуля?

Надя кивнула, одновременно освобождаясь от его неловких объятий.

— Согласна.

В другом конце коридора послышался пьяный смех:

— Я же говорил! Согласна… Надо быть дурой, что бы не согласиться!

Сергей кивнул Голикову. Тот еле заметно наклонил голову.

Когда Сергей с Надей проходили мимо уборных, пьяный полицейский остановил их и цинично изрек:

— Смотри, Серега. Удерет плутовка — на бобах останешься, а?

— Ни хрена. Я ее под замок. А пост сдам, и в дамки.

— Ну, давай, давай. Был бы я помоложе… а? Эх-м!

Голиков глупо хмыкнул:

— Иди, паря, иди. Может, и мне перепадет?

— Посмотрим… на ваше поведение.

Сергей провел Надю через служебную дверь на перрон. Надя, враз ослабевшая и еще не верившая в удачу, шла и думала:

«Неужели это тот самый Сережка, который боялся подойти к девчонке? И какие у него глаза стали…»

Они соскользнули с перрона на железнодорожные пути, перешли их и подошли к одному из домиков. Сергей постучал в окно и что-то тихо сказал вышедшей из дома женщине, а потом шепнул Наде:

— Побудешь здесь. Сменюсь, зайду за тобой, одна не ходи… Я скоро.

Девушка нащупала в темноте его руку, пожала ее.

— Трудно тебе, Сережа?

«Трудно? — подумал он. — Трудно — пустяк! Не то слово».

— Чего там, — ответил он… Не труднее, чем другим. Ну, я пошел…

Надя мягко обхватила его за шею, поцеловала в губы и исчезла в дверях домика.

Так вот он каков — девичий поцелуй… Поцелуй, полученный им впервые.

Некоторое время Сергей стоял, охваченный каким-то странным чувством, затем быстро пошел к вокзалу. Вернулся он как раз вовремя: через несколько минут разводящий привел вторую смену часовых.

5