Глубокие раны

— Вы наивны, Надя… На земле — тесно, очень тесно. В ущерб культурным народам лучшие земли заселяют дикари. Но кому, скажите, нужно их животное существование? Они должны уступить более приспособленным, имеющим возможность цивилизовать каждый клочок земли. И они уступят или погибнут. Я с вами откровенен, — вы умная девушка. Вы должны понять многое. Начать новую жизнь будет трудно и без таких вот элементарных знаний, может, совсем невозможно.

Надя подняла на него глаза, но сейчас же опустила их на блестящие пуговицы его мундира.

— Я мало смыслю во всей этой путанице, по-вашему — политике. Мне хочется одного: жить без страха. Бомбежки, кровь… Разве вас не пугает кровь?

Штольц засмеялся, показывая ровные, тесные и красивые зубы.

— Я солдат, Надя. А кровь и смерть — солдатские спутники. Это поэзия войны.

— Несмотря на всю вашу поэзию, мне скучно. — Надя упрямо тряхнула головой. — А война — мне она не нравится.

Улыбаясь и не отрывая взгляда от лица девушки, Штольц пошутил:

— Упрямство — врожденная черта женского характера, и на вас грешно обижаться. Для утешения могу вам сообщить: война на исходе.

Надя вздохнула.

— Война, — продолжал он, — подходит к концу. В отношении скуки… Могу вам предложить одно, по крайней мере, на сегодня: поедемте в кино. Вы согласны? И они, конечно, тоже.

Последнее он добавил против своего желания: девушка, он почувствовал, испугалась.

— Хорошо, — ответила она. — Я согласна. Поедем смотреть войну в кино. Оригинально и, главное, безопасно.

Через полчаса они всей компанией, за исключением Альберты Герасимовны, у которой отчего-то разболелась голова, вышли из двух легковых машин у входа в офицерский кинотеатр.

Просто и красиво одетая Ронина обратила на себя внимание женщин в больших шляпах и ярких манто. Когда Надя проходила мимо, они проводили ее взглядами, и до нее донеслось язвительное замечание:

— Девчонка! Такая распущенность в эти годы.

8

На следующей неделе, после возвращения Андрея Веселова от партизан, по городу ходила плохо одетая девушка в залатанном крестьянском полушубке, в измочаленных, не по ноге больших, лаптях. Она пыталась наняться в прислуги, однако ее попытки долго оставались безуспешными. Домашняя работница никому не требовалась. На девушку в некоторых домах грубо накричали: с ума спятила! Кто в такое время нуждается в домработнице? Людей пугает, ходит без толку.

Но девушка, как видно, не унывала. С исключительным упорством обходила улицу за улицей, стучалась в дома.

Примерно около двух часов ее видели на улице Салтыкова-Щедрина. Встречавшиеся с нею запомнили ее дубленый полушубок с разноцветными заплатками, лапти с торчавшими во все стороны концами лык, тупое, забитое выражение лица.

Войдя в большой трехэтажный дом, занимавший чуть ли не полквартала, девушка долго ходила по длинным коридорам, от двери к двери, не решаясь постучать после своих многочисленных в этот день неудач. Наконец, нерешительно потоптавшись перед дверью с номером двадцать, она тихо постучала. За дверью раздались негромкие голоса, потом она приоткрылась и показалось женское лицо, обрамленное колечками искусно завитых черных волос. Окинув девушку взглядом, женщина строго спросила:

— Вам кого, любезная?

Девушка оробела, отступила на шаг от двери.

— В прислуги нанимаюсь… Куховарить умею, шить, стирать, сирота я… никого не осталось. Нужна, может, прислуга-то, тетенька?

Та отрицательно качнула головой и собралась захлопнуть дверь. Тогда девушка быстро сказала:

— У меня рекомендательное письмо от дяди Вани.

Бросив тревожный взгляд в пустоту коридора, женщина приоткрыла дверь пошире и посторонилась.

— Проходите. Поговорим в комнате… Чего на холоде стоять…

В комнате девушка остановилась у порога и, наблюдая за хозяйкой, подула на окоченевшие пальцы.

— Проходите, садитесь, — обратилась к ней хозяйка, указывая на стул. — Иван Савельевич — мой хороший знакомый. Ради него постараюсь помочь. Да раздевайтесь, грейтесь — замерзли совсем.

Из другой комнаты вышел Пахарев в накинутом на плечи пиджаке. Хозяйка кивнула:

— Мой старший брат — Никодим. Знакомьтесь.

Девушка назвала себя Настей. Хозяйка оделась и вышла в коридор.

Присматриваясь во время разговора к девушке, Пахарев отметил про себя ее сдержанность, умение маскировать свою сущность, что всегда очень важно для разведчика. Она была обыкновенная, и трудно было выделить ее чем-либо среди других. Средний рост, довольно стройная, широкие полоски длинных бровей, глаза не то серые, не то голубые с зеленоватыми крапинками. Возле глаз немного золотистых веснушек.

Сугубо осторожное, прощупывающее отношение Пахарева к незнакомым проявилось и при встрече со связной партизан. Прежде чем непосредственно приступить к делу, он долго разговаривал с ней о постороннем, а потом спросил ее, как попала в отряд.

Она была достаточно умна, чтобы не обидеться, но к этому вопросу она не готовилась и поэтому помедлила с ответом.