Где нет параллелей и нет полюсов памяти Евгения Головина

Let My People Go

Дьявол утвердил мне смерть,
И теперь я жду конца
В черном небе, в черном стаде
Черная овца.

O Lord Jesus, o Lord Jesus, вспомни обо мне
Восемь дьявольских копыт
На моей спине.

Он меня вгоняет в сон
Рука его тверда
Расползается вокруг
Черная вода

Каждый вечер крепко сплю
Вижу сны о могиле
Слышу жалобы друзей
Друзей, которые сгинули

Восемь дьявольских копыт, до неба далеко,
O Lord Jesus, o Lord Jesus, let my people go.

Этот альбом, вольно или невольно, получился как посвящение Елене Джемаль, черному женскому космосу вообще. Название «Ведьмы и стервы» было предложено Женей, а я написал к альбому песни «Ведьма», «Мисс Мессалина», «Стервы», дописал «Эроманго» и переработал свою давнишнюю «Гагулу». Этот опус у нас вышел самым концептуальным, стилистически выверенным и музыкально близким к тому, что я определил бы как «попадание в яблочко». На этом этапе мы сблизились настолько, насколько вообще можно было сблизиться с таким человеком, как Евгений Головин.

Дружба

Внешне как будто бы ничего не изменилось: я по-прежнему приезжал к ним в гости, мы садились за стол, беседовали, иногда в теплое время выходили вдвоем немного прогуляться. Но в нашем общении изменилась степень доверия. Женя ведь всегда был человеком весьма замкнутым, не позволявшим по отношению к себе никакой фамильярности и панибратства. Аристократическая отстраненность и ироничность — вот, пожалуй, наиболее отличительные особенности его манеры общаться. Я говорю сейчас только о «трезвом» общении, а ведь таким оно неизменно у нас и было последние лет 15. Все Женины загулы (а они по-прежнему продолжались, правда, все реже и реже) проходили уже без меня. Я видел только трезвого Женю, и общались мы почти всегда или вдвоем, или в присутствии Лены Джемаль. Главными темами по-прежнему были музыка, литература, алхимия. Я счастлив, что благодаря усилиям А. Дугина, С. Жигалкина, Ю. Аранова и некоторых других друзей все значимые мысли Головина нашли отражение в его изданных книгах. Я же своими воспоминаниями лишь стремлюсь дополнить его образ какими-то штрихами, быть может, неизвестными его друзьям и почитателям.

Женя всегда говорил спокойно, взвешенно, тихо, четко формулируя мысль. Максимально приближены к его живой речи тексты лекций Нового Университета, вошедшие в книгу «Приближение к Снежной Королеве». После выхода книги Женя сетовал, что не дал себе труда поработать как следует над редактурой своих выступлений при подготовке их в печать. Это верно. Зато теперь любой читатель может понять, как строил свою речь Евгений Головин. А как хорошо, что сохранился живой голос мастера на двойном аудиоальбоме «Беседы о поэзии»! Уникальность личности герметического философа и поэта отразилась в этом магическом голосе.

Последней нашей большой совместной работой стал альбом «Денди Диана», выпущенный в 2004 году. Здесь представлен музыкальный взгляд на мужской космос и поиск «нашей Дианы». В некотором роде это ответ на «Ведьмы и стервы», вышедшие за 2 года до этого. Снова Женины песни сплетаются с моими в единую ткань повествования. Мастер предлагает свои «Цветы», «Ах!», «Драка», «Тугуан Ту Пег», «Парагвай» и снова «Компас» Джона Донна из «Нижней тундры», но в новой аранжировке — теперь как признание в дружбе, выстраданной и отвоеванной у времени.

Между нами пустыни, границы,
Ты — мой единственный друг.
Мы с тобой — строптивые птицы —
Образуем единый круг.

Циркуль — наше с тобою сравнение,
И ты — мое острие.
Я мотаюсь на пьяной линии,
Ты выравниваешь ее.

Я добавил свои «Бонго», «Кто спит на вахте у руля» (на стихи А. Грина), «Хорош!», «Ananke», «Песни», «Я нюхаю цветы» и «Девочка-малютка».