Где нет параллелей и нет полюсов памяти Евгения Головина

…и сердце черное, как шхуна,
дрейфует за полярный круг.

Поход начинался «здесь и теперь», в аду, в мертвом холоде хищной цивилизации, в концентрическом круге осатанелых экскаваторов, «пятиконечных гвоздей», пролетарских заводов и смазочных масел. Только огненные очи ангелов, пылающий взгляд нездешних сущностей мог прозреть сквозь ад «дорогу белых птиц», в спасительное, трансформирующее, искупительное «там».

Прежде чем пойти на Север, не географический, а метафизический, то есть вертикально, в сторону божественного гнозиса, наитий и благодатных откровений, нужно было напрямую столкнуться с тем, во что превратилось это «здесь», — то есть с разнузданной, в отсутствие бога, человеческой материальной жизнью, то есть со «средоточием смерти», «концентрацией, беззвездной ночи до… неподвижной кристаллизации черного льда».

В морозной глубине сиреневого пенья
крадется горностай немого откровенья.

В седом пушистом сне заснеженной природы
ползет зловещий крик замершей анаконды.

Замерз фонтан кита. Прыжок летучей рыбы
напоминает сталактит. Сверкают взрывы

луны и белокурых минералов
в созвездиях пылающих кораллов.

Медведь грызет фарфоровую ногу.
Среди горбатых льдин нашла дорогу

ночная бабочка… взлетела на торос,
прошелестела и рассыпалась в мороз.

В этом падшем мире искалечено и подменено все. Север здесь вовсе не похож на север вертикали. Великая Мать настолько могущественна, что захватила даже символы Норда, и Север стал симулякром, «раскинувшейся, как женщина, злой Антарктидой».

Великая Мать осуществляет подмену всего, завладев материей одновременно в двух модусах — южном и северном, изобильном и лишенном. Мир холодных кристаллов, льды и торосы, сталактиты и застывшие фонтаны в горизонталях, «где погасло божественное сияние» — это иллюзорный полюс. «Каркасы и сломанные реи заблудившихся кораблей», «рассыпавшиеся в прах замерзшие бабочки» головинских стихов — это свидетельства ложных кристаллизаций, псевдомиров твердой соли. Они излучают безнадежность.

И капитан, взглянув на сломанные реи,
решил, что нет пути в Гиперборею.

Весна окончена, и навсегда январь.

Головин считал, что эпидерму хищной материальной цивилизации можно растворить только ужасом содержаний подземных казематов Великой Богини. Человеку, с его отпавшей от «неба сперматических логосов» anima rationalis, следует для начала правильно осуществить растворение, войти в «режим воды». В этом состоял смысл малых мистерий Диониса.

Боги знают законы растворений: и в тайном учебнике алхимии у мэтра числились рецепты, как запустить процесс. И тогда начиналось время таяния снега, время растворения соли, нигредо.

запрет-на-соль
кровавой Изабеллы прихоти

Запрет на соль можно понять как запрет на ложную кристаллизацию, когда алхимическое растворение еще не проведено или не завершено… Ложная кристаллизация — это, в первую очередь, самонадеянный спесивый упырь, человек Нового времени, сделавший ставку на машины, инженеров, туризм, промышленные пейзажи, партбилеты и потребление. Фанаберия современного человека столь необъятна, что лечением не будет даже сброс его в тартар — возможно, он его даже не заметит.

Но для начала нужен побег из хищного лона Великой Матери. Евгений Всеволодович считал, что, живя под абсолютной доминацией Великих Матерей, мы в нашей обычной форме, в привычном своем облике — ее инфантильные рабы, заряженные материей, ее непоколебимой тяжестью, неистребимой земляной стихией. Вырваться из-под уз комфорта и потребления можно, но для этого надо разжечь внутренний огонь, найти обходные пути, тайные проходы, катакомбные приюты, солидарность детей света.