Где я?

Мне стало страшно. О таких вещах не говорят при посторонних. Или говорят, но только в одном случае. Я никогда не был дураком, чтобы не понимать этого. Старушка с косой вот-вот постучит в мою дверь. Тем более теперь, когда епископ признался, что у него есть и другие кандидаты на роль всемирной страшилки.

– Короли тоже не будут сидеть в сторонке, – заметил эльф задумчиво. – Двоих не удержит ваша воля. Да и остальные попробуют ухватить свой кусок.

– Кардиналы в курсе, – согласился с ним инквизитор, – но нас не хватит, чтобы контролировать всех.

– Вам и не дадут, – жёстко сказал эльф. – Когда мир может вот-вот рухнуть, правила мирного времени не работают.

Он вздохнул, потер подбородок и вернулся в кресло.

– Теодор, ты давно меня знаешь, – начал эльф, но инквизитор его перебил, и было в его жесте не меньше властности и жесткости.

– Рэль, давай без этого, – раздражение било через край в его голосе. – Если не хочешь начистоту, то не стоило заводить разговор. Да, я подсунул твоим людям того парня с девкой, чтобы вывести его, – он кивнул в мою сторону, – из-под удара. У меня были на парня планы. Но ты каким-то образом меня переиграл. Я признаю это и готов договариваться. Можешь забрать себе рог, но я хочу, чтобы ты оставил этого мальчика мне.

– В качестве одного из кандидатов? – уточнил эльф, пряча усмешку.

– В каком угодно качестве, – буркнул инквизитор. – Я уже сообщил о нем Эмилио. Не хочу, чтобы этот старый хрыч спустил на меня всех собак за то, что я упустил его. Ты уже получил головы своих врагов.

– Эти дети не причастны к осквернению тел моих сородичей, – заметил его собеседник. – А вот он, – опять жест в мою сторону, – очень даже!

Я внутренне похолодел. Если они не договорятся, меня вполне могут отдать эльфам. Что они там со мной сделают, одному богу известно, вернее трем богам.

– Тем не менее я вынужден настаивать, – упрямо сказал отец Тук. – Он мне нужен.

Эльф хмыкнул и улыбнулся, отчего у меня по телу побежали мурашки. Эта улыбка мне совсем не понравилась. Как и его аура, закручивающаяся бешеным смерчем, а затем меня еще раз окунули в эмоции, чтобы я в очередной раз убедился в поговорке: век живи – век учись. Желания Крысы по сравнению с мыслями князя, что сарай в сравнении с небоскрёбом – раздавит в лепешку один вид возносящейся в непредставимую высь махины. Мне сделалось жутко, но, что удивительно, при всем своем желании, я не мог отключить восприятие, чувствуя давление ауры эльфа и его отношение ко мне постоянно.

– Давай-ка начнём сначала, Теодор, – спокойным голосом сказал эльф. – Не мог бы ты рассказать, что именно ты сообщил в Конгрегацию?

– Зачем?

– Теперь настаиваю я, – непреклонно произнёс эльф. – Припомни, пожалуйста, слово в слово.

– Тут и помнить нечего. Я отписал, что нашел ещё одного.

– Это все? – уточнил эльф.

– Да.

Князь, а сейчас передо мной сидел именно он, а не эльф по имени Аэларэль, с усмешкой смотрел на меня, заставляя дрожать, осиновый лист на холодном осеннем ветру. В то же время он работал лучше клея «момент», пригвоздив меня к полу.

– Тогда позволь тебя спросить, что бы ты сделал, если бы нашёл настоящего Убийцу, который не просто «подходит по всем параметрам»? – эльф не сводил с меня глаз.

Происходящее нравилось мне все меньше. Да чего говорить, мне вообще ничего не нравилось, что происходило со мной в последнее время. А еще я догадался, куда клонит князь.

Инквизитор перевел на меня удивлённый взгляд и в его глазах медленно, по капле начало проступать совсем другое чувство.

– Не думал об этом, – медленно ответил он, буравя меня глазами, словно пытался отыскать этикетку, на которой написано, кто я на самом деле.

– А ты подумай, – посоветовал ему эльф. – А я пока расскажу вам одну историю. Хотя постой. Скажи, на какие приметы тебе велели обратить внимание.

– Особые способности, необычайная живучесть и странности в поведении, – сказал инквизитор. – Все.

Князь Аэларэль, не мигая, смотрел на меня.

– Я, пожалуй, добавлю ещё одну, – медленно произнес он. – Убийца не оставляет следов. Нигде. Даже самые могущественные артефакты не в состоянии нести на себе слепок его души. Но даже если каким-то чудом удастся ее увидеть, даже самым опытным Чтецам Душ не под силу его обнаружить. Его душа, словно зыбкий туман, проливается сквозь пальцы. Когда смотришь на нее, понимаешь, что она похожа на мираж в пустыне – сколько ни вглядывайся, она всегда разная. Она меняется, переходя из одного цвета в другой, плывет, словно воск в руках, ее очертания нельзя зафиксировать.