Где я?

Я схватился ладонью за лезвие ножа и отчаянно дернул его вместе с рукавом. Из рассеченной ладони хлынула кровь. Мне нужно было успеть, до того, как до меня доберутся! В следующее мгновение затылок взорвался болью, которая, словно ветер, терзающий простыню, сорвала мое сознание в непроглядную тьму.

Глава 15

В жизни любого человека бывают моменты, когда процесс пробуждения приносит ему физическую или даже душевную боль. С физической все более-менее понятно: затянувшийся до первых лучей солнца дружеский вечер, пара лишних кружек пива – тут нечего выдумывать. Гораздо сложнее представить себе ситуацию, когда ты не хочешь открывать глаза, потому что тебе стыдно или, например, пробуждение выкинет тебя в мир, где день назад ты принял решение, которое явилось причиной разрушения твоей жизни. Ещё вчера всё у тебя было великолепно, а сегодня ты понимаешь, что замок оказался вылеплен из песка, и его накрыла волна, оставив от твоих надежд лишь оплывший, как огарок свечи, силуэт. Ты лежишь и понимаешь, что уже проснулся, а открыть глаза – значит принять вчерашнее поражение, согласиться с тем, что замок ненастоящий. Ты не можешь принять неудачу, и это мешает поставить точку и идти вперед.

К чему я все это? К тому, что мне сейчас плохо вдвойне. У меня раскалывается голова, как будто в нее вбили деревянный кол и всю ночь поливали водой – я где-то читал, что так в старину раскалывали камень. К физическим ощущениям примешивалась боль психологическая. С ней все обстояло ещё хуже, потому что даже проигравшийся в пух и прах трейдер чисто теоретически может занять денег и начать все с начала. Даже если долг велик, есть шанс договориться о рассрочке, продать что-нибудь, наконец. В моем случае долги измерялись жизнью. Я не слышал, чтобы можно было достать ещё одну, даже в кредит и под конские проценты.

И все-таки открывать глаза придётся, хотя бы потому, что взрослый человек тем и отличается от ребёнка, что понимает: от судьбы не спрячешься, заслонив глаза ладошкой. Узнать, что меня ожидает, стоило. Не то, чтобы имеет какое-то значение, сожгут меня заживо или сдерут кожу, но все-таки.

Особенно печалило то, что пришлось падать с небес, когда уже возликовал, что все, пронесло! В кои-то веки повезло, и жизнь начала налаживаться. Сколько раз умные люди говорили, что поднимать бокал следует не в тот момент, когда на твой счет перевели кругленькую сумму, а лишь по истечении срока давности. До этого сиди и жди сюрпризов, ни один план не гарантирует успеха, а лишь увеличивает его вероятность.

Я открыл глаза и вздохнул. Шумно, с придыханием, поморщившись от боли, которая, кажется, караулила каждое движение.

Где ещё я мог оказаться? В уме вертелось два варианта, оба вызывали неприятные ассоциации, но ведь дареному коню в зубы не смотрят. Я в итоге не угадал, но это ничего не меняло: отсюда до подвала с цепями, вонью и Крысой – рукой подать.

Набивший оскомину кабинет инквизитора, выплывающий из-под тяжелых век, едва не заставил прослезиться. Как там говорилось: здесь все началось, здесь все и закончится? Не помню, откуда фраза, но, согласитесь, подходит же? Удивительное дело, на мне не было цепей, не брякали колодки и на этот раз побрезговали даже веревками. А то, что меня бросили на холодный каменный пол, совсем не повод для переживаний. Я жив, по крайней мере пока, а, кто знает, где ещё мне предстоит лежать? На холодном камне определено приятнее, чем под ним.

А все же почему так болит голова? Не помню, чтобы кому-то удалось до нее добраться – в радиусе трех метров ни одной живой души.

Я осторожно потрогал затылок, и чуть ниже, за ухом, с удивлением обнаружил огромную шишку и засохшую корку, которая хрустнула, как глазурь у кулича, когда хочется оторвать кусочек, – пальцы обожгло чем-то теплым и липким.

Кто ж меня так? Я точно помню, что контролировал ближайшее окружение.

Интересно, а ведь наверняка сзади и сейчас кто-то есть? По классике жанра сидит и наблюдает за мышкой, которую только что выпустили в пустую, просторную клетку. Если не понятно, роль подопытной животины уготована мне. Так и хочется съежиться, скукожиться и стать как можно незаметнее. Если бы я мог, превратился бы в комара и слинял подальше отсюда. Впрочем, чего мечтать? Ни в кого я не превращусь, ничего не сделаю, потому что чертово тело для этого не предназначено. Из всех горбунов, о которых я когда-либо слышал, такими способностями обладал только Конек-Горбунок, да и тот в сказке.

Я осторожно повернулся, чтобы не сработал встроенный в шишку гироскоп. Он чересчур болезненно реагировал на любые попытки изменить положение тела.

Первым делом на глаза попался епископ. Дед сидел на моем стуле, словно подложил на него доску с гвоздями, настолько страдальческое выражение приклеилось к его лицу. Инквизитор молча разглядывая ногти на руке. Как школьник, ей-богу, вон его дневник на столе! Опять двойка?