Гарри Поттер и дары Смерти(«Translate Army»)

Она продолжила, не торопясь, ступать между деревьями, и вскоре её сияние стало прерываться толстыми темными деревьями. На одну секунду он заколебался. Осторожность прошептала ему, что это может быть ловушкой, соблазном, капканом. Но интуиция, его природный инстинкт сказал ему, что этот путь не связан с Черной Магией. Он отправился в погоню.

Снег оседал под его ногами, но лань бежала без шума, проходя через деревья — она была лишь светом. Она уводила его все глубже и глубже в лес, и он быстро шел, уверенный, что когда она остановиться, она позволит ему приблизиться к себе. И тогда она заговорит и её голос расскажет всё, что ему нужно знать.

В конце концов, она остановилась. Она повернула к нему свою прекрасную голову еще раз. Он перестал бежать, вопросы горели в нем, но когда он открыл губы, чтобы задать их, она исчезла.

Хотя темнота поглотила её всю, её горящее изображение всё еще оставляло след на его сетчатке. Это делало неясным его обзор, даже когда он закрыл глаза, это продолжало дезориентировать его. И в этот момент пришел страх: ведь её присутствие означало безопасность.

— Люмос! — пошептал он, и палочка засветилась.

Отпечаток лани уходил с каждым миганием его глаз, пока он стоял здесь, слушая звуки леса, дальнего потрескивания веточек, приятного хруста снега. Был ли он атакован? Соблазнила ли она его, чтобы отвести в засаду? А может кто-то, кто остановиться вдали, потянется к свету палочки, глядя на него?

Он поднял палочку выше. Никто не бежал к нему, ни она вспышка зеленого света не поразила его из-за дерева. Почему, тогда, она привела его сюда?

Что-то блеснуло при свете палочки, и Гарри завертелся вокруг себя, но то, что там находилось, было маленьким, замороженный пруд, его черная, потрескавшаяся гладь блестела, когда он подносил свою палочку, чтобы рассмотреть его.

Он осторожно прошел немного вперед и посмотрел вниз. Лед отражал его кривую тень и лучи от палочки. Но под толстым мутным слоем льда, словно черепашьим панцирем, блестело что-то еще. Это был серебряный крест.

Его сердце скакнуло в горло: он упал на колени возле края пруда, он поднес под углом свою палочку, чтобы было как можно больше света. На дне что-то вспыхнуло красным. Это меч сверкал рубинами на эфесе. Меч Гриффиндора лежал на дне лесного пруда.

Едва дыша, он пристально поглядел на него. Как это было возможно? Как это могло оказаться здесь, на дне лесного пруда, на месте закрытого лагеря? Кто-то неизвестный знал, что Гермиона была здесь или может лань, похожая на Патронуса, была что-то вроде стража этого пруда? Или меч был положен в пруд именно тогда когда они прибыли сюда? В этом случае, где этот человек, который хотел передать его Гарри? Он снова направил палочку на соседние деревья и кусты, ища человеческие очертания, блеск его глаз, но он никого не видел. Тем не менее, страх немного убавил его веселье, когда он вновь обратил внимание на меч на дне пруда.

Гарри направил палочку на серебряный силуэт и прошептал: «Акцио меч!»

Но он оставался на месте. Он не ожидал этого. Было бы лучше, если бы меч просто лежал на берегу пруда, дожидаясь его, Гарри, прихода, а не на глубине пруда. Он кружился вокруг замерзшей воды, с усилием вспоминая последний раз, когда меч сам пришел к нему в руки. Тогда он был в ужасной опасности и нуждался в помощи.

— Помоги, — прошептал он, но меч лежал на дне, безразличный, без движения.

Что же, спросил себя Гарри, продолжая кружить над прудом, сказал мне Дамблдор в тот раз, когда я смог достать меч? «Только истинный гриффиндорец смог бы вытащить его из шляпы». Но какие качества присущи Гриффиндору? И голос в голове Гарри тихонько ответил ему: храбрость и твердость духа.

Гарри остановился и громко выдохнул, пар от его дыхания развеялся на морозном воздухе. Он понял, что должен сделать. И если быть честным, то он знал это с тех пор, как подошел к пруду и заметил на его дне меч.

Он оглянулся вокруг на окружающие деревья, в уверенности, что на него не нападут. У них была возможность тогда, когда он шагал один через лес, и еще одна заманчивый шанс, когда он осматривал пруд. Единственной причиной промедления была не столь заманчивая перспектива его действий.

Путающимися пальцами он начал снимать с себя свои многочисленные слои одежды. Он смутно думал: где же здесь храбрость? Разве что, она заключалась в том, что Гарри тотчас же не стал звать Гермиону, чтобы она сделала всё за него.

Пока он раздевался, где-то ухнула сова, и он с болью в сердце подумал о Хэдвиг. Он дрожал, его зубы громко стучали друг о друга, но он продолжал снимать с себя все, пока не остался в одном белье, стоя голыми ногами на снегу. Он положил мешочек, в котором хранились его палочка, письмо матери, осколок зеркала Сириуса и старый снитч поверх своей одежды, и направил палочку Гермионы на лёд.

— Диффиндо!

Лёд треснул со звуком выстрела в полнейшей тишине. Поверхность озера треснула, и обломки чёрного льда поплыли по взволновавшейся воде. Насколько Гарри мог судить, в пруду было не глубоко, но чтобы достать меч, ему нужно было полностью нырнуть в воду.