Гамзатов против Адалло

Есть одно незамеченное многими место в книге «мой Дагестан» Р. Гамзатова. Просив прощения у имама и дагестанского народа, в своем произведении он оскорбил честь и достоинство всемирно известного художника Мусаясул Халил-бега. Автор считает его предателем Родины. Даже родную мать художника, как в книге, так и в одноименном спектакле Русского театра, заставляет отказаться от родного сына.

Теперь послушайте — прошли годы, всемирно известного художника открыли для Дагестана. И кто же первым начал посвящать ему свои произведения? Не удивляйтесь — конечно же, Расул Гамзатов! От «наветов на имама Дагестана — Шамиля и художника Халил-бега Мусаясул, ему пришлось каяться пред дагестанцами. Хотя и давно умерли, но большие личности нельзя трогать — это, в конце концов, наверняка, понял Расул. Но вот теперь его мишенью стал я, не так заметный, вынужденный покинуть по политическим мотивам родной Дагестан беззащитный эмигрант и раб Аллаха! И меня он корит теми же словами — «тщеславный», «продажный», «провокатор», «мелкая душа», «предатель». Эти слова взяты из его интервью газетам «Новое дело», № 43, 1999 г; «Хроники недели», ноябрь 1999г., «Вольная Кубань» 1999г.

Письмо Р. Гамзатову

(отрывки)

«Людей с двумя лицами я видел много, но с тремя — только одного. Это — вы!» Я слышал, что эти столь жесткие слова были брошены именно тебе в лицо одним некогда бывшим самого высокого ранга чиновником Дагестана. Итак, со времени моего знакомства с тобой прошли более сорока лет. За эти годы я видел тебя со всех сторон и мне трудно сомневаться в правдивости тех слов. Через четыре или пять лет тебе исполнится уже 80. Нетрудно представить, с каким размахом власти отметят и этот твой юбилей. Но я же молю Аллагьа, чтобы Он сохранил тебя живым и здоровым до ста лет, ну хотя бы до тех пор, пока не наступит время, когда ты будешь вынужден попросить прощения и у меня. Буду я жив или нет, значения не имеет. Своими словами, сказанными тобою в адрес имама Шамиля, художника Халил-бега и поэта Адалло, ты раскрываешь свойственные тебе же самому черты характера. Примеры для этого — сотни. И творчество твое открыто беспринципное, угодническое. Ты певец «империи зла», все твои усилия направлены только на ее укрепление. Я воочию вижу, что ты готов ради собственного благополучия принести в жертву этой «империи зла и лжи» даже собственный народ, его историю, культуру и, самое страшное, его будущее.

Вот как ты отвечаешь на вопрос —«В Дагестане с русскими не борются?». — «Нет, — говоришь ты. — Как можно бороться с самим собой». Т. е., мы тоже русские. Для тебя мы уже не авары и не дагестанцы. Не желаешь и независимости. «Это же глупость!» — кричишь ты. Здесь, как говорят, комментарии излишни. Твои друзья евреи, армяне, русские… Их, видите ли, обижают. Неужели ты не знаешь, что большинство соотечественников сегодня живет за чертой бедности, а наиболее уязвимые группы безработных — это женщины (63%) и молодежь до 30 лет (67%)?. . Ты, видимо, искренне веришь в то, что твой очередной юбилей снова осчастливит дагестанцев, будут петь песню «Журавли». Кстати, о «Журавлях» вот что было написано совсем недавно в еженедельнике «Совершенно секретно» (номер 10, 2002г.): «Августовским утром 1969 г. на панихиде в Доме кино не было ни речей, ни траурных маршей. Бернес отпевал себя сам. Звучали четыре его песни: «Три года ты мне снилась», «Романс Рощина», «Я люблю тебя, жизнь» и «Журавли». Двух последних в том виде, в каком мы их знаем, не было бы вовсе — настолько велико было вмешательство Бернеса в текст.

Среди песен Бернеса есть одна, которую, наверное, не имеет права петь никто. И не потому даже, что это последняя записанная им — смертельно больным человеком — песня. Просто ее слова практически созданы Бернесом на основе текста Гамзатова».

На основе текста Гамзатова?.. Достоверно многим уже известно, что такой текст на аварском языке не существовал. По свидетельству Шахтаманова, перевод этой песни с русского на аварский язык осуществил он. И это было сделано по твоей же просьбе. Он же заказал и музыку, кажется, композитору Шамхалову из Чоха, привлек также для ее исполнения певицу М. Гасанову. Но песня не стала популярной у нас. Ее исполняют обычно только тогда, когда власти проводят связанные с войной какие-либо официальные мероприятия.

Так в чем же дело? Откуда у Бернеса оказался текст не существующей песни? На этот вопрос мог бы ответить переводчик Н. Гребнев, который наверняка читал стихотворение английского поэта 18 века Бернеса о моряках, не вернувшихся с морей и, как ему кажется, превратившихся в белых чаек. Не перепутал ли Гребнев тут что-то случайно? Но чайки и журавли очень уж разные птицы…