Гай Мэннеринг

– Очень все это странно, – сказала Люси после нескольких минут молчания. Потом, повернувшись к своей спутнице, она спросила ее:

– Какие же у него могут быть дела с этой старой ведьмой?

– Это что-то очень страшное, – отвечала Джулия, – и напоминает мне сказания о колдуньях, ведьмах и злых духах, которые я слыхала в Индии. Там верят в ворожбу, которой можно поработить чужую волю и влиять потом на все поступки своей жертвы. Что может быть общего у твоего брата с этой ужасной женщиной, чтобы он вдруг оставил нас здесь одних и явно против воли пошел за ней выполнять ее приказания?

– Во всяком случае, я думаю, – сказала Люси, – что сейчас никакая беда ему не грозит. Она никогда не позвала бы верного Динмонта, человека храброго, решительного и сильного, – помнишь, сколько всего о нем рассказывал

Генри, если бы действительно задумала причинить его другу какое-то зло. Пойдем домой и будем ждать возвращения полковника. А может быть, Бертрам вернется и раньше; что бы там ни было, полковник даст совет, как лучше поступить.

Взявшись под руку, они отправились обратно в смятении и страхе и дорогою несколько раз оступались. Они уже дошли до аллеи, ведущей к дому, когда позади них послышался конский топот. Девушки сразу насторожились,

стали прислушиваться к каждому звуку и, к своей великой радости, увидели молодого Хейзлвуда.

– Полковник сейчас приедет, – объявил он. – Я спешил сюда, чтобы приветствовать вас, мисс Бертрам, и принести вам самые искренние поздравления по случаю радостного события в вашей семье. Я сгораю от нетерпения познакомиться с капитаном Бертрамом и поблагодарить его за тот заслуженный урок, который он мне дал, наказав меня за опрометчивость и нескромность.

– Он только что оставил нас, – сказала Люси, – и при этом до смерти нас перепугал.

В эту минуту подъехал полковник. Заметив молодых девушек, Мэннеринг велел вознице остановить лошадей и вышел из кареты. Примеру его последовал и адвокат.

Джулия и Люси тут же сообщили обо всем, что их встревожило.

– Опять эта Мэг Меррилиз! – сказал полковник. – Вне всякого сомнения, это на редкость таинственная и странная особа. Но ей, вероятно, надо было что-то сказать Бертраму, и она не хотела, чтобы мы это знали.

– Черт бы побрал эту сумасшедшую старуху! – сказал адвокат. – Не хочет она дать делу идти, как полагается prout de lege310, обязательно ей надо свой нос сунуть. Ясно, что они пошли в поместье Элленгауэн, а этот подлец Глоссин уже показал, какие у него есть в услужении негодяи. Хорошо, если наш добрый Лидсдейл за него постоит.

– Если позволите, – сказал Хейзлвуд, – я с величайшей охотой поеду сейчас вслед за ними. Меня здесь все хорошо

310 Законным путем (лат.).

знают, и вряд ли кто-нибудь осмелится напасть на них при мне. А я буду пока держаться на достаточном расстоянии и мешать их разговору не стану, а то еще, чего доброго, Мэг подумает, что ее выслеживают.

«Право же, из бледненького мальчугана со школьной сумкой, каким я помню его совсем еще недавно, наш юный

Хейзлвуд стал настоящим мужчиной», – подумал Плейдел.

– Я больше всего боюсь, не было бы там какой-нибудь ловушки, устроенной под прикрытием закона, до открытого нападения ни Глоссина, ни его приспешников Хейзлвуд не допустит».

– Поезжай, друг мой, следи за ними хорошенько, они, вероятно, или в Дернклю, или где-нибудь в Уорохском лесу.

Хейзлвуд поворотил лошадь.

– Приезжайте к нам обедать, Хейзлвуд! – крикнул ему полковник.

Юноша поклонился, пришпорил коня и ускакал.

Вернемся теперь к Бертраму и Динмонту, которые продолжали следовать за таинственной проводницей сквозь лес и ложбины между пустырем и разрушенными хижинами Дернклю. Дорогой она даже не оглядывалась на своих спутников, разве только, чтобы поругать их за то, что они медленно идут, хотя, несмотря на холодную погоду, по их лицам струился пот. По временам она произносила какие-то отрывистые фразы, обращенные к самой себе, вроде следующих: «Надо перестроить старый дом… надо заложить фундамент. . И разве я этого не говорила? Я сказала ему, что затем я и на свете живу, и если бы даже первым камнем голову отца моего положить пришлось, все равно, а об его голове что же и говорить. Я ведь ждала смерти, и вот, в темнице и в кандалах, я была верна своей цели. Меня гнали, и на чужбине я все одну думу думала. Били меня да огнем жгли, только так глубоко она в меня засела, что ни железо каленое, ни ремни не могли до нее добраться. И

теперь час настал!»

– Капитан, – прошептал Динмонт, – как бы она тут на нас наваждения какого не напустила! Слова-то у нее не как у других, не как у крещеного люда. Ведь поговаривают же, что такое нет-нет да и случается.

– Не бойтесь, друг мой, – шепнул ему в ответ Бертрам.

– Бояться! Да я в жизни ничего не испугаюсь, – сказал бесстрашный фермер, – будь она хоть ведьма, хоть сам дьявол; Дэнди Динмонту все одно.

– Тише, помалкивай, – сказала Мэг, строго взглянув на него через плечо. – Неужели ты думаешь, что сейчас время и место говорить?