Форрест Гамп

На обратном пути в Индианаполис нам всем троим было неловко. Дэн и Дженни почти всю дорогу помалкивали, а я забился на заднее сиденье, превознемогая боль во всем организме.

— Сегодня ты показал бесподобное шоу, Форрест, — обратился ко мне Майк, — а уж когда под конец слезу пустил, зрители просто с ума посходили!

— Ничего себе шоу, — сказал Дэн.

— Да ладно тебе, — отвечает Майк. — Пойми, в любой схватке должен быть побежденный. Вот что я вам скажу: в следущий раз организую дело так, чтобы Форрест победил. Довольны?

— Следущего раза не будет, — сказала Дженни.

— Да ведь он сегодня шикарно заработал, разве нет? — упёрствует Майк.

— Пять сотен за то, что из него котлету сделали, — я бы не сказала, что это шикарно, — заспорила Дженни.

— Он же впервые на ринге. Так и быть, в следущий раз положу ему шесть сотен.

— Может, сразу тыщу двести? — намекает Дэн.

— Девятьсот, — заторговался Майк.

— И чтобы он выступал в спортивных трусах — никаких подгузников и дурацких колпаков, — потребовала Дженни.

— Но публика клюнула, — возражает Майк. — Это часть его имиджа.

— А ты бы согласился в подобном прикиде выйти на ринг? — интересуеца Дэн.

— Я что, похож на идиота? — говорит Майк.

— Фонтан заткни, — цыкнул на него Дэн.

Короче, Майк не обманул. Я дрался с противником по имени Насекомый. У него был костюм с таким хоботком, типо как у мухи, и маска с выпученными глазами. Помутузил я его на ринге, под конец уселся ему на голову — и срубил шесть сотен долларов. Зрители дружно за меня болели, скандализируя: «Дун-дук чемпи-он! Дун-дук чемпи-он! Дун-дук чемпи-он!» Так что я не в обиде.

Потом настал черед мне драца с Эльфом. Я даже получил разрешение сломать волшебную палочку об его башку. В подслецтвии дрался я со всякими другими хмырями, и в итоге мы с Дэном скопили почти пять тысяч долларов на организацию креведочного бизнеса. Без ложной скромности: у публики я пользовался очень большим успехом. Получал письма от девушек и от торговцев сувенирами в виде моего дурацкого колпака. По графику выходил на ринг, на трибунах всякий раз замечал околпаченных — человек пядесят или даже сто, которые меня встречали оплодисментами, выкрикивали мое прозвище и всячески подбадривали. Прикиньте: даже настроение как-то поднималось.

С Дженни тоже все ладилось, только на счет моей бойцовской карьеры у нас никак не получалось договорица. По вечерам, когда она приходила с работы, мы готовили ужин и распологались все втроем в гостиной, обсуждая наш креведочный бизнес. План был такой: отправица в Байю-Ла-Батре, на родину бедняги Буббы, и взять там в аренду заболоченный участок где-нибудь на берегу Мексиканского залива. Потом купить проволочную сетку, сачки, обзавестись не большим челноком с веслами, чтобы разбрасывать с него корм, пока креведки не потолстеют до нужной кондиции, и все это требовалось как следует продумать. Дэн напомнил, что нам потребуеца также подыскать жилье и сделать на первое время запас продуктов, потому как прибыли начнут поступать не сразу, да и не понятно пока, каким способом их на рынок доставлять. Вобщем, по его прикидкам, организация этого дела должна была обойтись нам в пять тыщ долларов и занять примерно год, после чего можно будет жить без бедно.

Так вот: начались у меня разногласия с Дженни. Она твердила, что пять тыщ у нас уже отложено, так почему бы не сняца с места прямо сейчас? Мысль, конечно, здравая, но если чесно, я просто не готов был все бросить и уехать.

Понимаете, с тех самых пор, когда мы сделали тех отморозков-кукурузников из Небраски в финале Апельсинового кубка, я ни разу не видел у себя никаких достижений. Ну разве что в течение не продолжительного времени, на соревнованиях по пинпонгу в Китае. А теперь, прикиньте, каждую субботу я выходил на ринг под авации публики. И эти авации были адресованы не кому-нибудь, а вашему покорному слуге, не задумываясь, идиот я или нет.

Слышали бы вы, какие грянули оплодисменты, когда мною был положен на лопатки Жирный Жернов, весь обклеенный перед выходом на ринг стодолларовыми бумашками. После него еще был Грозный Аль из Амарильо, к которому я применил захват «бостонский краб» и в итоге получил пояс Восточного дивизиона. Дальше моим противником стал Великан Юнон весом в сто шесдесят кило, одетый в леопардовую шкуру и вооруженный картонной дубинкой.

Но как-то раз Дженни, придя с работы, сказала:

— Форрест, нам с тобой надо поговорить.

Вышли мы с ней на улицу и прогулялись до не большой речушки, Дженни нашла, где посидеть, и начала:

— Форрест, я думаю, ты слишком увлекся этим своим ресьлингом.

— То есть? — спрашиваю, хотя уже примерно догадываюсь.

— То есть у нас сейчас отложено почти десять тысяч, это вдвое больше, чем, по расчетам Дэна, необходимо для организации бизнеса. И я отказываюсь понимать, зачем ты неделю за неделей продолжаешь валять дурака.

— Вовсе я не валяю дурака, — отвечаю ей, — просто у меня есть обезательства перед фанатами. Сейчас я на пике славы. Не могу же я вот так сразу все бросить и уйти.