Форрест Гамп

Короче, по словам Дженни, осталась она совсем на мели, но, услышав, что на заводе шин требуюца рабочие, приехала в Индианаполис на заработки. Примерно в это же время по телику передали, что меня готовяца запустить в космос, но до Хьюстона она бы по любому не успела добраца. Сказала, что «с ужасом» смотрела, как мой космический корабль сошел с орбиты, и решила, что я погиб. С тех пор и прозебает в «наварке».

Я ее обнял, прижал к себе, и некоторое время мы так сидели. Дэн покатил в тубзик — сказал, что ему нужно по маленькому. Пока он не слышал, Дженни у меня спросила, не нужна ли ему помощь, и я говорю:

— Да нет, я видел, он сам управляеца. Приноровился уже.

Она только головой покачала и говорит:

— Вот до чего нас довела война во Вьетнаме.

С этим тоже не поспоришь. Не выносимо смотреть, когда безногий вынужден писать в свою безболку и опарашнять ее в унитаз.

Зажили мы втроем у Дженни в квартирке. В углу гостиной, на не большом тюфяке, Дженни оборудовала спальное место для Дэна, а в туалете на полу всегда банку держала, чтобы человек не пользовался безболкой. По утрам Дженни уходила на шинный завод, а мы с Дэном сидели дома, трепались о том о сем, а потом шли в знакомый шалман против завода и там дожидались ее с работы.

Не прошло и недели, как тот завсегдатай, которого я сделал в арм-креслинг, высказал желание отыграть свои кровные пять баксов, и я дал ему шанс. Он не угамонился, сделал еще две или три попытки, в итоге потерял долларов двацать пять и потом в ту пивнуху больше не сувался. Однако же на его место всегда находились желающие, и через месяц-другой народ повалил туда из других районов и даже из окресных городков. Мы с Дэном каждую неделю заколачивали сотни полторы-две, что очень не плохо, доложу я вам. А хозяин этого шалмана обьевил, что собираеца устроить нацианальное первенство, привлечь телевидение и не только. Но до этого произошло еще одно событие, которое уж точно изменило мою жизнь.

Как-то раз в шалман зашел посетитель в белом костюме и гавайской рубахе, с золотыми цепями на шее. Пока я разбирался с очередным противником по арм-креслингу, он сидел за стойкой, а затем подвалил к нам с Дэном.

— Меня, — говорит, — зовут Майк, я о вас наслышан.

Дэн поинтересовался, чего он там наслышан, а Майк такой:

— Этот парень — первый силач во всем мире.

— И что дальше? — спрашивает Дэн, а этот говорит:

— Есть мысль, как дать вам заработать чертову прорву деньжищ вместо ваших жалких грошей.

— И как же? — спрашивает Дэн.

— Ресьлингом, — говорит Майк, — но, разумееца, не этой мышиной возней, а нормальными боями. На ринге, в присутствии сотен тысяч зрителей, готовых раскошелица.

— А с кем бороца-то? — пытает его Дэн.

— Да с кем придеца, — отвечает Майк. — Существует целая сеть ресьлеров-профессионалов: Чудо-в-Маске, Супер-Дупер, Джумбо-Джордж, Грязный Мак-Свин — всех не перечислишь. Лучшие бойцы заколачивают по две-три тыщи за выход. Мы подготовим вашего парня заранее. Покажем кой-какие приемы, обьесним, что к чему. Готов поспорить: очень скоро он станет настоящей звездой и принесет нам всем уйму денег.

Дэн смотрит на меня и спрашивает:

— Что ты об этом думаешь, Форрест?

— Не знаю, — говорю. — Я, вобще-то, хотел вернуца домой и начать небольшой креведочный бизнес.

Майк завелся, что, мол, бои принесут мне в пядесят раз больше, нежели чем какие-то креведки:

— Ты же не обязан драца на ринге всю жизнь — так, годочков несколько, но хотя бы заработаешь, откроешь счет в банке на черный день.

— Может, стоит с Дженни посоветоваца, — отвечаю.

— Послушай, — говорит Майк, — тебе предлагаеца уникальный шанс. Отказываешься — так и скажи, я пойду своей дорогой.

— Нет-нет, — встревает Дэн. — Заметь, Форрест, в чем-то этот человек прав. Где еще ты поднимешь столько денег, чтобы начать креведочный бизнес?

— Я тебе больше скажу, — убалтывает меня Майк, — ты можешь и своего друга взять с собой. Пусть он будет твоим менеджером. Захочешь уйти из спорта — никто тебя держать не станет. Что скажешь?

Подумал я с минуту или около того. Заманчиво, спору нет, да только стремно как-то.

Тем не менее открываю я свою огроменную варежку и произношу одно сукроментальное слово:

— Да.

Вобщем, подался я в профессиональные ресьлеры. У Майка был офис в спортзале, что в центре Индианаполиса, и Дэн ездил туда на автобусе, чтобы проследить за ходом подготовки.

Если коротко, принцип был такой: увечья наносить нельзя, но каждый должен изображать якобо ацкие муки.

Обучали меня разным приемам: тут тебе и полунельсон, и «мельница», и «бостонский краб», и бросок на голову, и «якорь», и всякое такое протчее. А за одно Дэна учили, как правильно вопить и браница на судью, чтоб вызвать сметение на трибунах.

Дженни не одобряла этих занятий, посколько щитала, что меня могут поколечить, а когда я обьеснял, что это никому не грозит, потому как там одно притворство, она спрашивала: «А в чем тогда смысл?» Это хороший вопрос, на который точного ответа у меня небыло, но мне уже не терпелось заколачивать деньги.