Форрест Гамп

В один прекрасный день стали мне показывать так называемое приземление на брюхо: это когда я должен пролететь по воздуху, целясь прямо на противника, который в последний момент успевает откатица. Но у меня почему-то не получалось, и я раз за разом приземлялся акурат на противника, потому как откатица в сторону он не успевал. В конце концов на ринг вышел Майк и заругался:

— Господи, Форрест, ты совсем идиот, что ли? Ты же человека покалечишь, бугай этакий!

А я отвечаю:

— Все верно, я идиот.

Майк не понимает:

— То есть как?

И тогда вмешался Дэн: подозвал к себе Майка, по быстрому все объеснил, и Майк такой:

— Час от часу не легче! Ты шутишь?

Дэн помотал головой. Майк смотрит на меня, пожимает плечами и говорит:

— Ладно, все люди разные.

Короче, премерно через час выскочил Майк из своего кабинета, подбежал к рингу, где ожидали мы с Дэном, и выпалил:

— Придумал!

— Что ты еще придумал? — спрашивает его Дэн.

— Имя! Форресту необходимо ресьлерское имя, под которым он будет драца на ринге. И мне сейчас пришло в голову, какое имя подходит ему как нельзя лучше.

— Какое же, интересно знать? — насторожился Дэн.

— Дундук! — обьевляет Майк. — Обмотаем его пеленкой на манер подгузника, на голову шутовской колпак нахлобучим. Публика будет писать кипятком!

Дэн с минуту подумал.

— Ну, не знаю, — говорит. — Как-то оно сомнительно. Можно подумать, ты нарочно выставляешь его слабоумным.

— Это на потребу толпе, — настаивает Майк. — Должна же у него быть своя кликуха. У всех звезд она есть. Что может быть лучше, чем Дундук?

— Почему бы не назвать его Астронавтом, — предлагает Дэн. — Вот это дествительно будет в тему. Наденем на него пласмасовый шлем, антенны.

— Астронавт у нас уже есть, — говорит Майк.

— Нет, все же сомнительно, — не уступает Дэн, потом смотрит на меня и спрашивает: — Сам-то ты как полагаешь, Форрест?

— Да мне, — говорю, — вобще-то, пофигу.

На том и порешили. После много месячных тренеровок пришло время мне дебетировать на ринге. Накануне этого знаменательного события приходит в зал Майк с какой-то коробкой, а в ней мой подгузник и черный дурацкий колпак. Мне велели на завтра явица в спортзал как из пушки, ровно в двенацать дня, чтобы Майк отвез меня в Манси на мой первый поединок.

В тот вечер, дождавшись прихода Дженни, уеденился я в сортире, примерил подгузник, нахлобучил колпак — и вперед, в гостиную. А там Дэн, сидя на своей телешке, смотрит какую-то лабуду, Дженни книшку читает. Вхожу — у обоих челюсть отвисла.

— Форрест, что с тобой? — испугалась Дженни.

— Да это его костюм, — обьесняет Дэн.

— В таком костюме он как дурак, — стоит на своем Дженни.

— А ты посмотри на это под другим углом, — советует ей Дэн. — Как будто он играет, например, в спектакле.

— И все равно: дурак дураком, — говорит Дженни. — Глазам своим не верю! Неужели ты допустишь, чтобы он в таком виде поевился на людях?

— Чего не сделаешь ради заработка, — говорит Дэн. — У них есть один парень по имени Овощ: на причинном месте носит пучок ботвы, а на голове — шлем из долбленого арбуза с прорезями для глаз. Другой зовёца Эльф: на ринг выходит с крылышками за спиной и с волшебной палочкой. А весит этот сукин сын килограм, наверно, сто двацать — ты бы его видела!

— На других мне наплевать, — говорит Дженни. — Но такой внешний вид просто отвратителен. Форрест, сними этот костюм.

Потопал я в сортир, переоделся в домашнее. А сам думаю: Дженни, может, и права, но мужик ведь должен зарабатывать. А имячко еще и похуже моего бывает. На другой день, к примеру, мне прецтояло бороца с парнем, у которого кликуха Какашка: тот на ринг выходит в треко цвета икскрементов. А чем от него пахнет — одному богу извесно.

19

Уговор был такой: в Манси меня должен побить Какашка.

Это мне Майк по дороге растолковал. Какашке — якобо «по старшинству» — положено одержать победу, а посколько я на ринге новичок, мое место пока в хвосте. Майк решил предупредить меня заранее, чтобы все было без обид.

— Какашка — оскорбительное имя, — не унималась Дженни.

— Наверняка подходит ему как нельзя лучше, — сказал Дэн, чтоб она не пережевала.

— Заруби себе на носу, Форрест, — поучал меня Майк, — главное — это игра на публику. Держи себя в узде, чтобы противника не покалечить. Но победить должен Какашка.

Приехали мы на конец-то в Манси, там есть большущий зрительный зал, где и проводяца бои. Поединки уже шли полным ходом: Овощ боролся со Зверюгой.

Зверюга, волосатое, как обезьяна, чудовище, да еще в черной маске, первым делом сорвал у противника с головы шлем из половины арбуза и ногой зафигачил на верхние трибуны. Потом вцепился ему в башку и начал колошматить этого Овоща лбом об стойку ринга. Мало того — кусил Овоща за руку. Я смотрю — и прям серце болит за беднягу Овоща, но тот и сам не промах: вижу, шарица он рукой под пучком ботвы, которым у него писюн прикрыт, вытаскивает прегоршню какого-то дерьма и швыряет Зверюге прямо в глаза.