Форрест Гамп

— Выслушай меня, Форрест, — говорит доктор Дьюк. — Расклад такой. В данный момент ты по уши в дерьме, потому что запустил орденом в прецтавителя административно-вспомогательного персонала сената США. За это тебе светит десять лет тюрьмы. Но если ты будешь сотрудничать со специалистами из НАСА, я лично позабочусь о твоем освобождении, договорились?

Я киваю. Мне ведь нужно выбраца из тюрьмы и снова разыскать Дженни. Скучаю по ней так, что сил нет.

В НАСА меня забрали примерно на месяц. Осмотрели, протэстировали, засыпали вопросниками — у меня было такое чуство, будто я приехал на шоу Джонни Карсона «Сегодня вечером»[21].

Но нет.

Однажды вталкивают меня в большое помещение и обьесняют, какие у них планы.

— Гамп, — говорят мне, — мы собираемся отправить тебя в космический полет. По мнению доктора Дьюка, твой мозг работает как электронно-вычислительная машина, только лучше. Если нам удасца правильно его запрограмировать, ты внесешь не оценимый вклад в програму космических исследований США. Что скажешь?

Я с минуту подумал и говорю: сначала нужно у мамы спросица, а мне бросают еще более веский довод — десять лет жизни за решеткой.

Ну, сказал я «да», хотя из-за этого у меня тоже каждый раз одни неприятности.

А виды на меня у них вот какие были: сунуть в летальный апарат и запустить в космос, чтоб я вокруг Земли круги нарезал — миллион километров. Из этой организации людей даже на Луну запускали, только их находки дерьма не стоили, а потому цель поставили другую: Марс. Мне еще повезло, что в ту пору имелся ввиду не сам Марс, а тренеровочная програма для выевления типо личности, наиболее подходящей для полета на Марс.

На ряду со мной для этой програмы отобрали еще двоих: какую-то тетку и обезьяну.

Тетку, брюзгливую с виду, звали майор Дженет Фритч, ее пророчили на должность первой американской женщины-астронавта, но о ней никто ничего не знал, посколько весь проэкт держался в строгом секрете. Росту не большого, стриженая под горшок, нас с обезьяной за людей не щитала даже.

Обезьяна, кстате, не плохая попалась, по кличке Сью. Здоровенная самка оран-мутана, отловленная в джунглях Сумматры или где-то там по близости. На самом деле обезьян в космическом центре был целый зверинец, их уже не один год запускали в космос, но щиталось, что наша лучше всех: первое — самка, а они, как извесно, дружелюбней, нежели чем самцы, и второе — имеет за плечами целых два космических полета. Услышав такое, мне стало интересно, почему единственным опытным членом экипажа должна быть обезьяна? Невольно призадумаешься, да?

Короче, стали мы по всякому тренероваца. Нас помещали в цыклотрон и крутили, загоняли в тесные каморки, где не действовала сила притяжения — всего не перечислишь. И днями напролет выносили мне мозг всякой фигней: заставляли учить на зубок уровнения, чтоб определять расстояния между точкой, где мы находимся, и точкой, где нам велено быть, а так же чтоб расщитывать обратный курс, коксиальные кардинаты и косиносуицидальные импульсы, осваивать сферойдную тригеометрию, методы Болевой алгебры, антилопарифмы, фурия-анализ, анализатор гармоник, многоразмерную математику, маточную алгебру и всякую такую ахренею. Меня готовили на «дублера» бортового компьютера.

Я написал кучу писем Дженни Каррен, но все они вернулись со штампом «Адресат не найден». Писал и маме, она ответила длинным посланием, суть которого была такова: как не стыдно мне стремица в даль от своей бедной старенькой мамы, которая прозебает в богодельне и единственно, что у нее осталось на всем белом свете, — это я.

У меня не хватило духу ей признаца, что мне светит не шуточный срок и я не по своему хотенью стремлюсь от нее в даль, так что оставалось лишь уговорить ее не пережевать, посколько экипаж у нас опытный.

Короче, пришел назначенный день и, доложу я вам, у меня не просто начался озноб, у меня начался смертельный мандраж! Хотя проэкт был сверх секретным, информация просочилась в прессу, и теперь нас готовились показать по телику и не только.

Утром нам принесли свежие газеты, чтоб мы поняли, на сколько уже прославились. Цетирую некоторые заголовки:

«Очередная космическая экспедиция США: женщина, обезьяна, идиот».

«Америка отправляет странных посланников к чужим планетам».

«Девушка, верзила и горилла стартуют сегодня».

Не осталась в стороне даже «Ню-Йорк пост», где спрашивалось: «Команда „Старт“ — но кто главный?»

Единственный хоть сколько-нибудь приличный заголовок появился в «Ню-Йорк таймс»: «Новое в исследовании космического пространства: смешанный экипаж».

Обычное дело: не успели мы утром продрать глаза, как началась всякая не разбериха. Как раз время завтракать, и тут кто-то говорит: нет, мол, в день старта завтрак им не положен. А кто-то другой: «Нет, положен», а третий: «Нет, не положен» — и тагдалее, а потом нам и есть расхотелось даже.