Форрест Гамп

После этого я не одну неделю изо дня в день по утрам добирался до того места, где добывал креведок тот щуплый местный торговец. Звали его мистер Чи. Я просто сидел и набюдал за его работой, а когда прошло не много времени, он уже сам стал мне показывать как и что. В окресных болотах он ловил не большим сачком мальков креведки и выпускал в запруду. Когда начинался прилив, он бросал туда всякое дерьмо: отходы и протчее, отчего в запрудах размножалась такая склизкая мелкая живность, которую поедали креведки и благодаря этого росли и толстели как на дрожжах. Проще простого, дурак набитый — и тот справица.

Через несколько дней к нам в госпиталь в сильном волнении заявились большие шишки из Штаба оперативно-тактической групы и говорят:

— Рядовой Гамп, вы награждены Почетным орденом Конгресса за проявленный героизм и после завтра летите на родину, где получите свою награду из рук президента Соединенных Штатов.

Время было раннее, я тока-тока из койки, лежал и раздумывал, идти в гальюн или еще поваляца, а тут явилась эта делегация, от меня, как видно, ждут ответного слова, а я сейчас в штаны напущу. Но теперь я ученый: сказал спасибо и рот на замок. Наверно, этого требовал естественный порядок вещей.

Вобщем, когда они свалили, пошел я в интенсивную торопию проведать летенанта Дэна, но, придя туда, койка его оказалась пуста и даже матрас свернут. Я перепугался, что с ним случилось самое страшное, и побежал искать санитара, но тот как сквозь землю провалился. В коридоре перехватил сестричку, спрашиваю, где летенант Дэн, и что я слышу: «Выбыл». Куда, спрашиваю, выбыл? А она такая: «Без понятия, это не в мою смену было». Разыскал старшую сестру, спросил тоже самое, и она обьеснила, что Дэна отправили самолетом в Америку, посколько там уход лучше. Но с ним, спрашиваю, все нормально? А она: ага, мол, только оба легких проколоты, кишечный трак изрублен, травма позвоночника, одну ногу вчистую оторвало, на другой ступни нету, по всему телу ожоги третьей степени, а в остальном да, все нормально. Я ей сказал спасибо и пошел своей дорогой.

В тот день даже в пинпонг играть не стал — перенервничал из-за Дэна. Все думал: вдруг он умер, а мне просто не говорят, потому как извещают только родных, так уж заведено. Как узнать-то? Я совсем скис и пошел шатаца в одиночку, пиная камни, консервные банки и всякую херь.

В конце концов прихожу к себе в палату и вижу на койке почту: крестпонденция меня догнала. Мама написала, что наш дом сгорел до тла, а страховки нету, ничего нету, и ей теперь одна дорога — в богодельню. А пожар как возник: мисс Френч выкупала своего кота, стала сушить феном, и кто-то из них загорелся: толи кот, толи фен, вот такая не задача. От ныне, написала мама, я должен адресовать почту «Младым Сестрам обездоленных во Христе». Представляю, сколько будет гредущих слез.

А второе письмо было такого содержания: «Уважаемый мистер Гамп, Вы победили в розыгрыше новейшей модели автомобиля „понтиак“. Для получения выигрыша Вам необходимо отправить по указанному адресу прилагаемую почтовую карточку с заявкой на гарантированное приобретение комплекта превосходных энциклопедий, которые Вы будете получать пожизненно в форме ежегодного обновляемого альмонаха всего за $75 в год». Это письмо я сразу выкинул в мусорку. На кой такому идиоту, как я, нужны энциклопедии, а тем боле у меня и водительских прав нету.

Зато третье письмо было личное, и на обороте конверта значилось: «Дж. Каррен, до востребования, г. Кембридж, штат Массачусетс». У меня так руки затряслись, что я его не сразу сумел распечатать даже.

«Дорогой Форрест, — прочел я, — моя мама переслала мне твое письмо, полученное от твоей мамы, и я очень расстроилась, что ты вынужден участвовать в этой грязной, позорной войне». Дженни писала, что понимает, какой это ужас, когда кругом убивают и калечат людей. «Тебя наверняка мучит совесть, хотя мне понятно, что ты пошел воевать не по своей воле». Она посочуствовала, что я вынужден обходица без чистой одежды, свежей еды и всего протчего, но не поняла, в каком смысле я написал, что «двое суток лежал мордой вниз в офицерском дерьме».

«Даже зная эту публику, — писала Дженни, — трудно поверить, что тебя принуждают к таким гадостям». Нужно было мне с того места обьеснить поподробнее.

Вобщем, Дженни сообщала следущее: «Мы организуем массовые демонстрации против этих фашиствующих свиней, чтобы положить конец грязной, позорной войне и дать право голоса ее рядовым участникам». Это у нее было расписано на целую странитцу, если не больше, и примерно одними и теми же словами. Но я все равно читал очень внимательно, хотя бы для того, чтобы перед глазами был ее подчерк, а в животе трепетало.