Fidem

Замечание старого раубриттера хоть и прозвучало странно, показалось Гримберту на удивление метким. «Вифаниец» и верно двигался точно пьяный, неуверенной походкой человека, чья нервная система оглушена и едва сохраняет управление над телом, посылая отдельным его частям противоречивые и быстро гаснущие импульсы. Да уж, вот это будет потеха, подумал Гримберт, если окажется, что один из братьев во Христе напился пьяным посреди дежурства и шляется по монастырю, пугая паломников. И это не глиняный болванчик, смеху ради слепленный кукольником, а пятидесятитонная боевая машина с весьма внушительным арсеналом.

«Вифаниец», как и полагается доспеху его класса, был вооружен парой пятидюймовых орудий, но управлял ими так, точно это были не смертоносные пушки, а ивовые прутья. Орудия крутились на турелях в разные стороны, причем их движения были не согласованы между собой. Как если бы их владелец пытался отследить великое множество целей, к тому же чрезвычайно подвижных и маневренных. Башня рыскала из стороны в сторону, при этом порой так резко останавливаясь, чтобы сменить направление, что было странно, отчего еще не повредился и не заклинил поворотный механизм.

– Как есть пьян, – процедил Томаш, сплюнув себе под ноги, – да только не от пива. Набрался небось какой-нибудь дряни, чтоб служба легче казалась, да перебрал… Ты глядь, как его крутит, а! Сейчас небось снесет какую-нибудь церквушку, ну и потеха будет!

Справедливое замечание, мысленно согласился Гримберт. Заточенные волей своего приора внутри собственных доспехов, чтобы избежать опасности «Керржеса», монахи-рыцари должны были ощущать себя весьма скверно, даже не вступая в бой. Постоянная нейрокоммутация для непривычного человека сама по себе неприятное испытание, истощающее резервы нервной системы, а уж в условиях постоянного напряжения, на осадном положении… Ничего удивительного, что хозяин «Вифанийца» на протяжении нескольких дней поддерживал бодрость духа постоянными впрыскиваниями дезоксина. Коварное зелье, погубившее немало рыцарей, не случайно сарацины за морем именуют его «Шайтан-Шафааф», «прозрачный демон». Несколько дней подряд оно дарует своему хозяину бодрость, свежесть и концентрацию, прогоняя сон и страхи. Но по истечении этого времени демон требует платы за свои услуги – и взыскивает ее с безжалостностью императорского сборщика налогов.

На очередном повороте, от которого заскрежетали стабилизирующие механизмы, «Вифаниец» не удержался и снес плечом фонарь, так легко, будто тот был торчащей из земли гнилой веткой. Только обломки зазвенели по брусчатке. Паломники, испуганно прильнувшие было к стенам и беспокойно гомонящие, прыснули смехом. Это нелепое движение, и верно, выглядело смешным, почти карикатурным, точно у куклы, пляшущей на сцене. Едва ли они задумывались о том, что с ними станется, если эта кукла, потеряв управление, врежется на полном ходу в толпу…

Радиостанция «Судьи» внезапно ожила, фиксируя многочисленные передачи в метровом диапазоне. Звучащие на закрытых частотах Грауштейна, защищенные сложными монастырскими кодами, они были слишком сложны для перехвата и расшифровки, отчего выглядели бессмысленными, как варварский говор. Но эта бессмыслица определенно имела смысл для монахов-рыцарей с зеленым крестом на лобовой броне. Гримберт заметил, как встрепенулись вставшие было у рефектория рыцари. Так, будто уловили в окружающем эфире какую-то нотку общего беспокойства, передавшуюся и им.

Гримберт заставил «Серого Судью» сохранять неподвижность, на миг забыв даже про ковыляющего пьяной походкой «Вифанийца». Передачи, из-за которых радиоэфир над Грауштейном внезапно забурлил, точно котел на огне, едва ли были теологического толка. И уж едва ли рыцари-монахи, молчавшие несколько дней, точно записные отшельники, внезапно нарушили свое молчание, чтобы обменяться цитатами из Святого Писания или обсудить какой-нибудь схоластический казус.

Что могло вызвать у них беспокойство?

Послание приора Герарда, сам себе ответил Гримберт. Возможно, приор Герард получил ценную информацию от врачей, вскрывавших Клауса, и поспешил довести ее до своих рыцарей. Может, это был приказ об аресте?.. Гримберт ощутил, как ноет истончившаяся печенка. Быть может, передачи, казавшиеся ему какофонией и плещущиеся в эфире, как кипящая вода в котле, были перечнем строгих указаний и приказов – «Серого Судью», где бы он ни находился, немедленно блокировать. Любое сопротивление с его стороны встречать огнем. Но я не хочу, чтобы вы повредили того, кто находится внутри брони. Он нужен мне живым и готовым для допроса…»

Мысль была тяжелой, давящей, как серый камень. Такую не выкинешь невзначай, как яблочный огрызок из окна моторизированной кареты. Бежать. Развернуть «Серого Судью» – и на полные обороты! Пока эти двое, замершие у рефектория, растерянно переглядываются, силясь уразуметь приказ, у него будет секунд пять, чтобы…