Fidem

– Вы хотите, чтобы мои братья сняли доспехи? – пророкотал приор Герард. Одна из пар его лап передвинулась, загудев многотонными поршнями. Движение не было угрожающим, но Гримберт едва подавил желание попятиться прочь. – Что ж, я рассмотрю ваше предложение. Но только после того, как вы сами последуете вашему совету. Выйдите наружу, сир Гризео, чтобы мы все могли увидеть вас. Взгляните мне в лицо теми глазами, что дарованы вам Господом. Явите смелость.

– Я… я не могу нарушать обет, – пробормотал Гримберт. – Мой обет, он…

«Вопящий Ангел» хрипло выдохнул хлопья копоти через вентиляционные решетки.

– В таком случае, находясь на территории монастыря, вы будете выполнять его правила, независимо от того, хочется ли вам того или нет. А монастырь с этого дня находится на положении осады – со всеми перечисленными мной последствиями. Если вы хотите оспорить мое право как приора ордена Святого Лазаря управлять этой общиной, сир Гризео, вы вправе вызвать меня на бой, и я обещаю, что мы проведем его не по правилам «Шлахтунга», а на самый серьезный манер, как это принято среди рыцарей по давней традиции.

Гримберт ощутил противнейший зуд в костях. И хоть он знал, что это чисто психосоматическая реакция, ему казалось, будто тело подобным образом реагирует на прицельные маркеры лазаритов, сдавившие его в непроницаемое кольцо.

Молчи, приказал он себе. Берхард был прав, недостаток хладнокровия погубит тебя. И очень повезет, если не сию минуту.

«Вопящий Ангел» медленно развернулся прочь на своих крабьих ногах, точно происходящее мгновенно перестало его интересовать.

– Тела убрать, – приказал он отрывисто. – Я хочу, чтобы вскрытие начали тотчас. Как только будут известны результаты, доложить мне лично. Что до господ раубриттеров… Отметьте их расположение на тактическом визоре. Я хочу иметь данные об их местоположении и передвижениях на территории монастыря. Если хоть один из них проявит недружественные намерения… Мы живо напомним им, как Грауштейн обходится со своими врагами. А теперь вам лучше отправиться в свои кельи, чтобы не мешать наведению порядка. Желаю вам всего доброго.

Гримберт приказал «Серому Судье» развернуться. Он еще не знал, в каком направлении двинется, но сейчас ему требовалось не направление, а время. Время, чтобы хорошенько подумать, заставив отсыревшее содержимое черепа вновь обрести способность думать. И он надеялся, что у него есть в запасе хоть небольшое его количество.

В рассеянности он едва не раздавил человека, оказавшегося у него на пути. И хоть человек этот был крайне мал по сравнению с рыцарем, он не отступил в сторону. Напротив, остался на месте, внимательно взирая на «Судью» так, точно они были одного роста, и поправляя на голове потрепанный черный берет.

– Эй, приятель! Вам не кажется, что пришло время нам с вами кое-что обсудить?

Часть шестая

Несмотря на то что Шварцрабэ провел в Грауштейне столько же, сколько и сам Гримберт, он, кажется, использовал отпущенный ему срок куда с большей пользой, чем прочие паломники. По крайней мере, ориентировался в расположении монастырских строений так легко, будто пробыл в обществе чудодейственной пятки по меньшей мере пару лет.

– Здесь беседовать не годится, – заметил он, покосившись на оцепление из монахов-рыцарей. – Терпеть не могу лишних ушей, а тут они, кажется, растут даже из мостовой. В дормиториях нам тоже не расположиться, там отчаянная сутолока и отчаянно смердит жареной рыбой. Что, если… Двигайтесь за мной, господа, за фабричным кварталом, если мне не изменяет память, тянутся старые монастырские склады, полагаю, там мы сможем найти покой и уединение.

– Верно подмечено, – буркнул Томаш, не утрудив себя включением радиостанции. – Кажется, у всех нас накопились вопросы к нашему серому собрату. И лучше бы нам разъяснить их поскорее.

Гримберт ощутил неприятный привкус на языке – кисло-медный, тяжелый, неестественный. В словах старого раубриттера не ощущалось угрозы, орудия его доспеха были дезактивированы и не смотрели на «Судью», но интонации показались Гримберту недобрыми. Как и настороженная поза «Варахиила», замершего неподалеку. Как и взгляд Шварцрабэ, напоминающий насмешливый взгляд примостившегося на заборе ворона.

Чертовы раубриттеры. Грязная шваль, напялившая на не мытые отроду тела и сто раз латанные гамбезоны ржавые рыцарские доспехи и оттого воображающая себя рыцарским сословием. Ни на грош чести, ни на щепотку сообразительности, но по части нюха могут дать фору монастырским крысам. Уже что-то заподозрили. Уловили в воздухе, напряглись, осклабились.

Можно отказаться. Сослаться на занятость, на скверное самочувствие, вызванное затяжной нейрокоммутацией, еще на что-то. А то и просто послать их к черту, этих шелудивых псов, воображающих себя ровней ему. Настаивать они не осмелятся. Не под прицелами монастырских орудий.

– Я к вашим услугам, господа, – произнес Гримберт, использовав холодные, как мраморные дворцовые плиты, интонации маркграфа Туринского. – Показывайте путь, сир Хуго.