Фауст

Крупица благодарности в избытке

Тебя утешит, как ни тяжела

Неблагодарность прежняя была!

Мы просим не о малом, здесь не шутка:

Умно родиться хочет в свет малютка!

Нерей

Не отравляйте редких мне минут

Счастливого, без гнева, настроенья!

Все грации морей сюда придут:

Я дочерей, дорид, жду посещенья!

Не знает сам Олимп, ни целый свет

Таких красавиц; их прелестней нет!

То восседая на спине дракона,

То на конях могучих Посейдона,

Сродненные с стихиею морской,

Дориды легче пены водяной;

На колеснице – раковине славной

Венериной, вслед за сестер толпой,

Примчится Галатея, красотой

Первейшая меж ними: нет ей равной!

В Пафосе уж Киприда не живет:

Там Галатею ныне чтит народ.

Она владеет островом, столицей,

Киприды храмом, троном, колесницей.

Идите ж прочь! В час радости отцу

Брань на устах, гнев в сердце – не к лицу.

Прочь! Пусть Протей расскажет вам неложно,

Как превращаться и рождаться можно.

(Уходит по направлению к морю.)

Фалес

Нет, не принес нам пользы этот шаг!

Найдешь Протея – он в одно мгновенье

Исчезнет, если ж нет – ответит так,

Что удивит лишь и введет в сомненье.

Но что же делать? Нужен нам совет.

Попробуем: пути другого нет!

Удаляются.

Сирены

(на скалах)

Что видит наше око

Там, в царстве волн, далеко?

Как, ветром напряженный,

Сверкает парус в море,

Так там морские жены

Сверкают на просторе.

Мы спустимся пониже,

Чтоб хор их слышать ближе.

Нереиды и тритоны

Дивитесь этим дивам,

Что в дар мы принесли вам!

Вот панцирь черепаший

С добычей чудной нашей:

В нем лик кумиров строгий.

О, пойте: это боги!

Сирены

Малы на взгляд,

Силой обильные,

Помощь в крушенье творят

Боги древнейшие, сильные.

Нереиды и тритоны

Мы ездили к кабирам,

Чтоб шел наш праздник с миром:

Их волей усмирен,

Спокоен Посейдон.

Сирены

Осилить мы их не могли:

Тонули порой корабли;

Но чудною силой своей

Они защищали людей.

Нереиды и тритоны

Здесь три; один остался там,

Не захотел примкнуть он к нам.

Он мнит, что он – один бесспорный,

Чьим мыслям все они покорны.

Сирены

Задеть друг друга шуткой злою

Богам случается порою.

Вы чтите милость их всегда

И бойтесь всякого вреда.

Нереиды и тритоны

Всего их прежде семь считалось.

Сирены

А где же трое их осталось?

Нереиды и тритоны

Не знаем сами: надобно пойти

И на Олимпе справку навести.

Там и восьмой живет, пожалуй, ныне,

Какого прежде не было в помине.

Они свою нам милость рады дать,

Но не готовы сами здесь предстать.

Эти несравненные

Вечно вдаль стремятся,

Страстным голодом томятся, -

Недоступные им снятся

Тайны сокровенные.

Сирены

Нам чтить богов – везде закон;

Где ни окажется их трон -

На солнце или на луне, -

Молиться стоит им вполне.

Нереиды и тритоны

Как мы гордимся нашей славой -

Устроить этот праздник величавый!

Сирены

Промчится всюду вашей славы гром;

Славней героев древности вы стали:

Они гордились золотым руном,

А вы – кабиров нам достали!

Общий хор

(повторяет эти слова)

Они гордились золотым руном,

А мы (вы) кабиров вам (нам) достали!

Нереиды и тритоны проплывают мимо.

Гомункул

Из глины вижу я горшки,

В которых все нескладно,

О них ломают знатоки

Лоб крепкий беспощадно.

Фалес

Таков их вкус: для них одна

В монете ржавчина ценна.

Протей

(невидимо)

А я доволен, старый чудодей:

Все это тем почтенней, чем странней.

Фалес

Где ты, Протей?

Протей

(говоря, как чревовещатель, то будто вдали, то вблизи)

Я здесь! И здесь!

Фалес

Прощаю

Тебе я шутки старые твои,

Но вместе с тем серьезно увещаю,

Как старый друг: скажи, не утаи,

Где ты? Обман твой вижу я прекрасно.

Протей

(как бы издали)

Прощай!

Фалес

(тихо Гомункулу)

Он возле нас. Светись же ясно,

Как можно ярче! Любопытен он,

Как рыба; под каким бы видом странным

Он ни скрывался – он огнем приманным

Сюда наверно будет привлечен.

Гомункул

Светить я рад, все вкруг залью я светом,

Лишь не разбить бы мне стекло при этом.

Протей

(в виде огромной черепахи)

Что это здесь за чудный, нежный свет?

Фалес

(закрывая Гомункула)

Ты поглядеть желаешь ближе? Нет,

Ты утруди себя трудом немногим

И человеком нам явись двуногим.

Что можем мы сокрыть от чуждых глаз,

То показать – зависит лишь от нас.

Протей

(в благородном человеческом образе)

Мудрец, хитришь, как прежде, ты исправно!

Фалес

Как прежде, ты свой вид меняешь славно!

(Открывает Гомункула.)

Протей

(с удивлением)

Самосветящий карлик! Никогда

Подобного не видывал я!

Фалес

Да!

Вот от тебя он страстно ждет совета:

Произойти на свет желал бы он.

Он говорил мне – как ни странно это, -

Что вполовину только он рожден.

В душевных свойствах нет в нем недостатка;

Лишь в годном, в осязательном нехватка.

Теперь ему стекло лишь вес дает;

Он воплощенья истинного ждет.

Протей

(Гомункулу)

Ты – истинный сын девы: существуешь,

Когда еще и быть не долженствуешь!

Фалес

(тихо)

Еще одно в нем хоть кого смутит:

Мне кажется, что он – гермафродит.

Протей

Пожалуй, это счастье: тем свободней

Он попадет в тот пол, куда пригодней.

Но нечего тут речи расточать: