Фараон

В первом ряду стояли землекопы с кирками, во втором – с мотыгами, в третьем – с лопатами. Четвертый ряд составляли носильщики, каждый из них держал шест и два ведра, пятый – тоже носильщики, но с большими носилками-ящиками, по два человека на каждые носилки. Они уносили вырытую землю.

Впереди, на расстоянии двадцати шагов, стояли мастера; у каждого в руках была толстая жердь и большой деревянный циркуль или угольник.

Когда Рамсес подошел к ним, они прокричали хором: «Да живешь ты вечно!»– и, опустившись на колени, пали ниц. Он велел им встать, а сам продолжал внимательно их разглядывать.

Это были здоровые, сильные люди; не похоже было, что они два месяца живут одной милостыней.

К наместнику подошел номарх Софра со своей свитой, но Рамсес, сделав вид, что не заметил его, обратился к одному из мастеров:

– Вы землекопы?

Десятник грохнулся на землю и молчал.

Рамсес пожал плечами и крикнул рабочим:

– Вы из Сехема?

– Мы землекопы из Сехема! – ответили все хором.

– Жалованье получили?…

– Получили – мы сыты и счастливы, слуги царя, – ответил хор, отчеканивая каждое слово.

– Налево кругом! – скомандовал наместник.

Рабочие повернулись. Почти у каждого на спине были глубокие и частые рубцы от палок, но свежих рубцов не было.

«Обманывают меня!» – подумал наследник. Он приказал рабочим вернуться в казармы и, по-прежнему не замечая номарха, ушел к себе во дворец.

– Ты тоже скажешь мне, – обратился он по дороге к Тутмосу, – что эти люди – рабочие из Сехема?

– Они же сами тебе сказали! – ответил адъютант.

Рамсес велел подать лошадь и поехал к своим полкам, стоявшим лагерем за городом.

Весь день он провел, обучая солдат. Около полудня на учебном плацу в сопровождении номарха появились несколько десятков носильщиков с шатрами, утварью, едой и вином. Но наместник отправил их обратно, в Атриб. Когда же наступило время обеда для солдат, он велел подать себе овсяные лепешки с сушеным мясом.

Это были наемные ливийские полки. Когда наследник к вечеру велел им оставить оружие и простился с ними, ему казалось, что солдаты и офицеры сошли с ума. С криками «живи вечно!» они целовали ему руки и ноги, устроили носилки из копий и плащей и с песнями донесли его до дворца, споря по дороге за честь нести его на плечах.

Номарх и провинциальные чиновники, видя восторженную любовь ливийских варваров к наследнику и его милостивое отношение к ним, встревожились.

– Вот это повелитель!.. – шепнул Софре великий писец. – Если б он захотел, эти люди перебили бы мечами нас и наших детей…

Огорченный номарх вздохнул, мысленно обращаясь к богам и поручая себя их милостивому покровительству.

Поздно ночью Рамсес вернулся в свой дворец, где прислуга сообщила, что ему отвели под спальню другую комнату.

– Это почему?

– Потому что в том покое видели ядовитую змею, которая спряталась так, что ее невозможно найти.

Новая спальня помещалась во флигеле, прилегавшем к дому номарха. Это была четырехугольная комната, окруженная колоннами. Алебастровые стены ее были покрыты цветными барельефами, изображавшими внизу растения в горшках, а выше – гирлянды из оливковых и лавровых листьев.

Почти посередине стояло широкое ложе, отделанное черным деревом, слоновой костью и золотом. Спальня освещалась двумя благовонными факелами. Под колоннадой стояли столики с вином, яствами и венками из роз. В потолке было большое четырехугольное отверстие, задернутое холстом.

Рамсес принял ванну и улегся на мягкой постели. Прислуга ушла в отдаленные комнаты. Факелы догорали. По спальне пронесся прохладный ветер, насыщенный ароматами цветов. Где-то вверху послышалась тихая музыка арф.

Рамсес поднял голову.

Холщовая крыша спальни раздвинулась, сквозь прорез в потолке показалось созвездие Льва и в нем яркая звезда Регул. Музыка арф стала громче.

«Уж не боги ли собираются ко мне в гости?» – подумал с усмешкой Рамсес.

В отверстии потолка блеснула широкая полоса света, яркого, но не резкого. Немного спустя вверху показалась золотая ладья с беседкой из цветов; столбы ее были увиты гирляндами из роз, а кровля украшена фиалками и лотосом. На обвитых зеленью шнурах золотая ладья бесшумно спустилась на пол; из цветов вышла нагая женщина необычайной красоты. Янтарные волны ее волос упоительно благоухали.

Выйдя из своей воздушной ладьи, она преклонила колени.

– Ты – дочь Софры? – спросил ее наследник.

– Ты угадал, государь…

– И, несмотря на это, пришла ко мне!..

– Молить, чтобы ты простил моего отца… Он несчастен!.. С полудня он в отчаянии проливает слезы, лежа во прахе.

– А если я не прощу его, ты уйдешь?

– Нет, – тихо прошептала девушка.

Рамсес привлек ее к себе и страстно поцеловал. Глаза его горели.

– За это я прощу его, – сказал он.

– О, какой ты добрый, – воскликнула девушка, прижимаясь к царевичу. Потом прибавила, ласкаясь: – И прикажешь возместить убытки, которые причинил ему этот сумасшедший рабочий?…

– Прикажу!..

– И возьмешь меня к себе во дворец?

Рамсес посмотрел на нее.

– Возьму, ты прекрасна.

– В самом деле?… – ответила она, обвивая руками его шею. – Посмотри на меня поближе… Среди красавиц Египта я занимаю лишь четвертое место.