Фантомный бес

— Профессор Эйнштейн прав, — продолжал Лео. — И демонам нужен свет. А как иначе наш чертенок отличит быструю молекулу от медленной? А будет у него в руке фонарик или гнилушка с болота, не имеет значения. Энергия светильника восстанавливает то равновесие, которое пытался нарушить хитрец Максвелл.

— Занятно, — сказал Уэллс, наморщив лоб. Было видно, что сама мысль произвела на него впечатление.

— Раздайте демонам фонари, — воскликнула Лиза Мейтнер. — И мир изменится.

— Фонари, — задумчиво повторил Уэллс. — Но ведь можно и шире — свет разума? Разве не так?

— Связь тут несомненна, — заметил Эйнштейн.

— Кстати, — Уэллс повернулся к Эйнштейну. — Я ведь не случайно привез к вам милую нашу баронессу. Она давно мечтала задать вам один мучающий ее вопрос. И касается он, не поверите, как раз энергии. Той самой, которую демоны скрывают в глубинах вещества.

— Вот как! — удивился Эйнштейн и оглянулся на русскую гостью. — Пусть задает, разумеется. Только смогу ли я ответить?

— Ну, если не вы, дорогой профессор, — сказала Мария Будберг, — тогда кто?

Раздалось нечто вроде смеха, лишь один Эйнштейн улыбнулся грустно:

— Итак, дорогая баронесса, я вас слушаю.

— Скажите, пожалуйста, а внутри атомов разве не сидят подобные черти? А ведь там энергии о-го-го!

Эйнштейн с нескрываемым любопытством глядел на русскую гостью. В большой гостиной воцарилось молчание.

— Откуда вы это знаете? — спросил Эйнштейн.

— По-моему, сегодня это знают все.

— Ну, или почти все, — усмехнулся Эйнштейн. — Да, ее там много. Но к нам это имеет мало отношения.

— В годы моей юности один человек, между прочим, поэт, убедил меня, что внутри атомов прорва энергии. И эта подземная волна рано или поздно выйдет из берегов.

— Поэт? — чуть понизив голос, спросил Эйнштейн. — Интересно.

— Да нет, — с оттенком беспечности сказала Мария. — Просто я вижу, что все мы сидим на этой жуткой волне, возможно, изготовившейся к прыжку, и не подозреваем о ее аппетитах.

Она вытащила из пачки длинную папиросу и вертела ее в руке.

— Волна? — как-то завороженно, словно к самому себе обращаясь, пробормотал Шредингер.

— Извлечь эту энергию мы не можем, — заметил Эйнштейн, не без удивления поглядывая на заглянувшую к нему баронессу. — А сама она едва ли взволнуется.

— А таинственный радий? — не уступала баронесса.

— Вы поразительно осведомлены, дорогая баронесса. Признайтесь, вы окончили физический факультет?

— О нет, дорогой профессор. Всего лишь Институт благородных девиц в Петербурге.

— Однако! — сказал Эйнштейн.

— Значит, атомы не взорвутся?

— В ближайшее столетие едва ли. А дальше — кто знает?

— А вот мистер Уэллс целую книгу об этом написал — как люди освободили энергию атома и тут же затеяли атомную войну.

Уэллс не проронил ни слова.

— Мистер Уэллс великий человек, кто этого не знает! — Эйнштейн тепло улыбнулся. — Но… что дозволено Юпитеру в его летящей фантазии, то не слишком позволено медленно плетущемуся быку науки.

— Стало быть, вы этой книги не читали?

— Я прочел немало книг моего дорогого гостя, — сказал Эйнштейн, — но этой, к сожалению, не читал.

— А ее никто не читал, — сказал вдруг Уэллс.

Решительно все уставились на писателя. Его лицо оставалось невозмутимым. Баронесса, чиркнув спичкой, закурила свою папиросу.

— Последний вопрос, дорогой профессор.

— Внимательно слушаю.

— Почему мир устроен так, что мы все — умные и глупые, добрые и злые — сидим на одной пороховой бочке?

— Ха! — воскликнул Эйнштейн. — Хотел бы я знать. — Он искоса поглядывал на Уэллса, а в глазах его читалось — где вы откопали это чудо?

Все присутствующие молчали. С удивленным вниманием следили они за разговором всемирно знаменитого ученого и случайно заглянувшей к нему никому ранее не известной русской дамы. Один Уэллс, похоже, испытывал нечто вроде восторга, но внешне это почти не выражал.

Прощаясь с гостями, уже у самой двери, Эйнштейн сказал:

— Дорогая баронесса, дорогой писатель, совсем забыл, мы с вами завтра идем на музыкальный концерт.

— Концерт? — переспросил Уэллс. — Я не ослышался?

— Я вас приглашаю. Скрипач из Америки дает сольный концерт. А скрипачу — двенадцать лет.

— Не может быть! — воскликнул Уэллс.

— Может. А вот вы отказаться не можете. Билеты на хорошие места уже заказаны. По моей просьбе это сделал мой юный друг Лео. Он тоже идет с нами.

— Отказываться? С чего бы это? — Уэллс повернулся к баронессе: — Как вы на это смотрите, дорогая Мария?

— Так же, как и вы, мой друг. — Она повернулась к Эйнштейну: — Спасибо, дорогой профессор. Вот это подарок так подарок. Кстати, а как зовут скрипача?

— Забыл, — честно признался Эйнштейн. — Но завтра, надеюсь, нам скажут.

Прекрасный ужасный мир