Эва, дочь трактирщика

Вайд пропустил Шесс вперед – привыкшая везде совать свой нос кошка без страха и сомнений зашла к Лэндвикам, и вскоре внимание всех присутствующих сосредоточилось на ней… вроде бы. На самом деле Гриди больше на дочерей глядела и радовалась, что они обе – обе! – спокойно оглаживают хвостатую гостью и расхваливают ее. Кисстен же тайком поглядывала на капитана, как и Эва, а сам капитан бросал взгляды на Эву.

Что же ты задумала, старшая Лэндвик?

После ужина Гриди взяла Кисстен под руку и в спальню повела, «вышивать», чтобы капитан и дочь могли спокойно поговорить. Ева подошла к двери, чтобы получше прикрыть ее.

— Боишься, что подслушают? — усмехнулся капитан, поднялся со своего места, выпустил кошку в коридор и велел ей «охранять» на атрийском. Шесс зевнула, но села – лишь хвост чуть подрагивал.

Когда с охраной было решено, Тмерри закрыл дверь и повернулся к Эве.

— Это ты надоумила отца в «Перец» устроиться?

— Он сам устроился.

— «Сам» бы он туда никогда не пошел. Зачем ты отправила его туда?

— Это что, допрос? — раздраженно спросила Ева и сложила руки на груди.

— Не надо злиться, я лишь хочу разобраться.

— В чем? В делах моей семьи?

Голубые глаза Тмерри похолодели, и он сказал:

— Симон сегодня подошел ко мне и сказал, что Рингер вам угрожает. Не хочет терять повара и его дочь, придумывающую салаты. Салаты, кстати, отличные, и треугольники тоже.

— А-а-а, — Ева прищурилась, — теперь-то ты попробовал наши пирожки! А на ярмарку не пришел, хотя обещал. К нашей палатке тогда вообще мало кто подошел, и мы провалились с треском.

Тут Вайд вспомнил, что в самом деле обещал прийти сам и других стражников к палатке привести, но так и не подошел.

— Я совсем забыл об этом, — признался капитан, — извини.

— А я на тебя надеялась. Думала, впечатлю стражу выпечкой, сумею заманить вас в «Пестрого кота» и вы станете у нас завсегдатаями. Гильдия нас показательно проигнорировала – хорошо хоть вообще пустила на ярмарку.

— И тогда ты отправила отца в «Перец». Не отнекивайся: мне Симон все рассказал.

Как ты пошла ночью раздавать пирожки по Спуску. Как пришла к Рингеру лично. Что все разговоры у тебя – о будущем успехе и богатстве. Что мнение отца ни в грош не ставишь, все решаешь сама. Жрица ведь бывшая, книжки читала. Куда остальным до тебя? Даже не верится, — удивленно промолвил Вайд, оглядывая стоящую перед ним молодую женщину, — у меня постоянно ощущение, что передо мной другой человек, не та Эва.

— Да, не та. Люди меняются. И что?

— А то, что тебя, дуру, вокруг пальца обвели, — отчеканил капитан. — В «Перец» действительно приходили из Магистрата, но не твоего отца искать, и Ханкин тут ни при чем. Ничего Рингер никому не платил, это вы, легковерные Лэндвики, ему просто так «долг» отдали.

Ева предполагала такое, поэтому не удивилась и не расстроилась. Жаль, конечно, что Симон наврал, сказав, что Ханкин был, да и не стоило ему Тмерри жаловаться, но что поделать? Семейка у нее такая, надо привыкать. Вздохнув, девушка прошлась по кухне, чтобы оказаться подальше от капитана, и произнесла все же те ровным голосом, заставляющим Вайда Тмерри чуть ли не зубам скрежетать:

— Я ничего «просто так» не делаю. Но спасибо, что предупредил. У тебя еще что-то ко мне?

Какова, а? Вайду захотелось подойти к ней, схватить за плечи и хорошенько встряхнуть… Но оснований не было. Он давно уже разнюхал все насчет Эвы Лэндвик в храме, и никто из жриц и нищих, толкущихся у храма, ничего плохого или странного о ней не сказал. Единственная зацепка – ее падение в Блуку и потеря памяти. В общем, ничего Вайд так и не узнал о ней и потому злился.

— Значит, все? — зевнув, уточнила Ева. — Тогда можешь идти. Уже поздно, и мне хочется спать.

— Нет, не все, — возразил капитан и подошел к ней почти вплотную. — Симон мне и о твоих планах рассказал: всучить Ханкину деньги, чтобы отца в гильдию вернуть, а то, что осталось после продажи «Кота» вложить в покупку нового трактира.

— Таверны, — невозмутимо поправила Ева.

— Таверны! — рявкнул капитан, потеряв терпение, и еще на шаг приблизился к девушке. — А то, что на вашей семье и так достаточно долгов, которые надо отдать как можно скорее, ты забыла? И об обещании Рингеру проработать до самой осени тоже?

— Я ничего не забыла, — процедила Ева, — у нас с отцом все просчитано.

— А мне кажется, ничего у тебя не просчитано. Ты понятия не имеешь, с кем связалась и как надо вести дела.

— А ты знаешь? — приподняла девушка бровь.

— Точно побольше твоего. Если уж на то пошло, ты могла бы сама сразу подойти ко мне и попросить совета, как поступить, а не соваться на Спуск и тем более думать о взятке.

— Я и попросила у тебя помощи, но ты не смог даже купить один гребаный пирожок на ярмарке, — сказала Ева и передразнила: — «Я совсем об этом забыл!» И раз «Перец» такое ужасное место, а Рингер – дьявол во плоти, то что ты сам там постоянно делаешь? Иди лучше и дальше обжимайся с подавальщицами, а я сама решу, что и как мне делать.