Эва, дочь трактирщика

— Может, тебе нужно сходить в аптекарскую лавку? — предложил Симон, когда они достаточно отошли от дома. — В благодарность за то, что посоветовала отцу пристроить меня на работу, я хочу купить тебе что-нибудь.

Ева бы с радостью воспользовалась этим предложением, но понимала, что экзотический лысый аптекарь имеет на нее виды. Нет, он, конечно, очень даже ничего и пофлиртовать с таким захватывающе, но… он пугает. Есть в нем что-то необъяснимо другое, странное…

— Нет, — ответила девушка после размышлений, — в аптеку не нужно. Лучше своди меня в «Перец».

Симон вздрогнул: он сто раз уже продумал, что сказать, чтобы заставить ее сходить туда, а она сама хочет!

— И не надо так на меня смотреть, — усмехнулась Ева, — мне ужасно интересно поглядеть на это место, но отец никогда меня туда не пустит, а если узнает, что я туда собралась, и вовсе выпороть может. Я платок повяжу, чтобы никто не приметил меня из-за волос, а ты меня сводишь как подружку. У тебя же есть подружки?

— Нет… да… — растерянно булькнул Симон.

— Ну, так что, сводишь? Мы быстро – туда и обратно.

— А если нас увидят? Узнают?

— Если я волосы спрячу, никто меня не узнает, а ты там работаешь, так что никаких вопросов. Ну же, Симон, помоги мне как брат!

— Разве тебе откажешь? — вспотев, ответил мужчина.

Когда они зашли в общий зал «Перца», народу там было мало – лишь несколько человек сидели за столом в лучшей затененной части, и там же была подавальщица. Ева бы и не обратила внимания на этих самых людей, если бы рядом с ними не сидела на полу пятнистая кошка размером с собаку, грызущая кусок мяса. А раз так, за столом либо каэры, либо капитан Портового района Вайд Тмерри, потому что иным горожанам держать запрещено…

— Стража, — шепнула Ева.

— Вон и Тмерри, — кивнул Симон.

Да, это был Тмерри. Он сидел спинной к ним, и свой плащ повесил прямо на спинку стула. Одет мужчина был в этот раз так, как ему подобает по статусу – на нем были синий с серебром камзол, хорошие штаны и ботинки.

Симон тоже был раздосадован: если Тмерри их увидит, точно прицепится. Взяв Еву под руку, он повел ее к лестнице на второй этаж. Поднявшись на несколько ступенек, чтобы их уже нельзя было разглядеть из зала, молодой человек проговорил, не скрывая волнения:

— Я не знаю, что делать. Там в зале Тмерри, а Рингер, он…

— Что я?

Упомянутый как раз вышел из своего кабинета и встал у лестницы. Симон побледнел, а Ева посмотрела на управляющего без страха, но внимательно. Рингер же расплылся в улыбке.

— Кого я вижу! — проговорил он. — Дочь Брокка Лэндвика!

— Мы… мы лишь... — промямлил Симон.

— Доброго дня, — сказала Ева и улыбнулась. — А мы вот зашли к вам посмотреть, что да как.

— И как? — поинтересовался управляющий.

— О, тут нужен внимательный осмотр, но мне и того, что мельком увидела, хватило, чтобы понять, что вкус у вас хороший и место симпатичное.

— А зачем мельком? Симон и обстоятельно показать может. Правда, Симон?

Последний кивнул.

— Отец рассердится, если увидит меня здесь, поэтому мы крадемся как мышки, — пояснила Ева.

— Тогда, может, у меня в кабинете спрячетесь? Заодно потолкуем о салатах.

— Прекрасная идея!

Кабинет у Рингера оказался просторный, чистый, не вонючий – здесь проветривают и убираются. Ева отметила, что на каждой стене тканевые панели, причем не простенькие, как принято в Ренсе, а яркие, жизнерадостные – и никакой пыли.

— Из Атрии, — пояснил хозяин кабинета, заметив интерес девушки. — Сядьте.

Молодые люди заняли два стула: Симон молился про себя, чтобы не случилось ничего плохого, а Ева отмечала, какая здесь мебель и где что стоит. Мебель ей понравилась: домой бы тоже эти два невысоких шкафа темного дерева.

Рингер же глядел на Еву. Тогда, ночью, он и внимания-то на ее лицо особо не обратил, а сейчас, при дневном свете, ясно видно, что она молода и очень даже симпатична. В такой никак не признать ни жалкую жертву, ни храмовую трудницу, которых расписали ему осведомители. Она скорее похожа на каэрину, только нос не задирает и платье простое. Вот Рингер и решил заговорить с ней уважительно:

— Я был груб с вами в нашу первую встречу, — начал он.

— Да, были, — сказала Ева. — Но я зла не держу. Понимаю: закон улицы.

— Закон Спуска, — поправил управляющий. — Надеюсь, все недоразумения в прошлом.

— Конечно.

— Я Рингер, управляющий.

— Эва Лэндвик, приятно познакомиться, — улыбнулась девушка.

— Брокк говорит, это вы придумываете блюда.

— Да, я придумываю, а отец воплощает.

— Хорошо придумываете.

— Я долгое время служила в храме и изучала искусство медицины, а медицина и кулинария иногда в некотором смысле переплетаются. Так и не став жрицей, я решила использовать свои знания о травах и питании на кухне.

Рингер понял не все, что она сказала, но кивнул на всю эту заумь.

— Я вижу, вы умная женщина. Почему же вы не стали жрицей?

— Кое-кто счел, что я не подхожу для служения Мире Милостивой из-за некоторых внешних дефектов.

— Какая несправедливость, — покачал головой Рингер и сочувственно языком цокнул.

— Таков, видно, мой путь, но я не унываю.

— Уныние – грех, так что вы все делаете правильно.