Эва, дочь трактирщика

Симон и Годвин переглянулись, удивленные тем, как легко и даже нагловато Эва разговаривает с мужчиной, который слывет упрямым поганцем, портящим людям добрым и особенно недобрым жизнь.

— Дубинки у меня нет, Эва, — развел пустыми уже руками Вайд.

— Как же ты без дубинки? — невинно осведомилась она.

— Теперь я приказываю тем, у кого есть дубинки.

— А еще у тебя кошка.

— А еще у меня кошка, — кивнул он.

— Красавица она у тебя, — заметила Ева, большая любительница животных. — Пообедаешь у нас?

— С радостью, — улыбнулся Тмерри, который и в самом деле проголодался и захотел пить.

— Так это, — встрял Годвин, — Беренгар еще не приходил, не готовил ничего.

— Не проблема, — сказала Ева и ушла на кухню.

В зале остались лишь мужчины. Когда Вайд занял место за столом, Годвин, нервничая в его присутствии и вообще нервничая, завел с ним разговор, но только потому, что сидеть в молчании ему было еще тягостнее:

— Как идут дела, капитан?

— Как всегда.

— Тяжко, видать, — поглядев на Тмерри, выглядящего усталым, протянул Лэндвик.

— Не тяжелее, чем обычно.

— У колодца с Эвой встретились? Хорошо, что помог ей ведро донести.

— Хорошо, — согласился Вайд и не слишком дружелюбно взглянул на Годвина, отчего у того возникли неприятные ощущения в желудке. — А мог бы встретиться не я, а какой-нибудь щипач или того хуже. Женщине на Спуске одной делать нечего – даже днем.

— Да она сама захотела пойти, — выдавил Лэндвик, бледнея.

— Чтобы я больше ее одной не видел поблизости, — отрезал Вайд.

Это возмутило Симона. Приподняв подбородок, он отчеканил холодно:

— Приказываете, капитан? Мы не дети малые, чтобы нас учить.

— Не приказываю – предупреждаю. И ты бы по вечерам не шатался по Спуску в своих ярких одежках – мигом снимут, и хорошо, если по голове при этом не дадут, — сказал капитан.

— Мне одеваться как вы? — процедил Симон, высокомерно оглядывая Тмерри.

— Да уж, не знаешь как одеваться, лето уже почти, а иногда как дунет, и холодина, — проговорил быстро Годвин, опасаясь, как бы его сын не повздорил с капитаном.

Тем временем и на кухне росла напряженность. Вышедшая из погреба Рокильда с кружкой пива в руке протянула, увидев Еву:

— Верну-у-улась! Что так долго?

— Заплутала чуток, — отозвалась девушка, решив не рассказывать о своем маленьком стрессе и последующем обмороке.

— Да там идти совсем ничего. — Женщина заметила, что Ева режет что-то, и обомлела на несколько секунд. — Колбаса? — выдохнула она потом. — Ты колбасу режешь?

— Ага.

— Зачем тебе колбаса понадобилась?

— Капитана Тмерри угостить хочу.

— Кого? — прищурилась Рокильда.

— Капитана Вайда Тмерри.

— Этого бродягу вшивого? Ты с ума сошла? Что он вообще у нас делает?

— Зашел вот.

— А ты ему колбасу?

— Угу.

Рокильда крепко сжала в руке кружку с пивом, которое нацедила для Симона. Она никак не могла примириться с таким кошмарным, безобразным расточительством. Колбасы из двух видов мяса с приправами безо всяких там добавлений вроде гороха и прочего, и мягкий, ароматный сыр, который легко режется, обычно покупает Брокк у своих знакомых, и вкусности эти Лэндвики берегут для себя – на особые дни, и для редких гостей «Пестрого кота», которые готовы выложить хорошие деньги за такую закуску. А этот, прости богиня, капитан в обносках уж точно не сможет за колбасу заплатить! И если все же сможет, то нечего ему, любопытному, делать у них!

— Пива ему надо принести, — протянула Ева, глянув на кружку в руках тети. — Не сходите в погреб, пока я занята?

— Нет! — рявкнула Рокильда. — И ты бы ему ничего не подавала!

— Почему?

— Потому что он дрянь-человек, вот почему!

— Правда? А по мне так очень милый, — сказала девушка, укладывая кружочки ароматной колбасы на слой сыра с крупными дырочками; этот сыр лежал на творожном сыре, остатки которого девушка по хлебу размазала. Закончив делать простенькие, зато большие бутерброды, она уместила их на тарелку и вышла в зал.

Рокильда тут же спрятала колбасу подальше, аж трясясь от недовольства, а потом, захватив кружку, тоже вышла в зал. К тому времени Ева уже поставила тарелку с бутербродами перед капитаном и он удивленно на них смотрел.

В Ренсе обычно перекусывают пирожками, а если едят хлеб, то большим ломтем, на который иногда намазывают паштет, масло или варенье, или просто вместе с сыром. Вайд, привыкший к самой простой еде, взял один из бутербродов, поглядел подозрительно на намазку, но соблазнительная колбаса и голод сделали свое дело, и он попробовал принесенное.

— Вкусно? — сразу же спросила Ева.

— Офень, — с набитым ртом ответил капитан.

— Я сейчас пива принесу, подожди немного! — сказала, сверкнув улыбкой, девушка, и пошла в погреб.

За тем, как Тмерри ест бутерброды, оставшиеся в зале Лэндвики следили как за каким-то святотатством, а Симону еще обиднее стало: ему-то мать просто хлеб да сыр принесла.

— Видите? Колбасу нашу жрет, — прошипела тихо Рокильда, буравя взглядом Тмерри.

— Главное, чтоб заплатил, — ответил ей муж.

— Чего он пришел-то?

— Эвке помог воду дотащить.