Эва, дочь трактирщика

— Да уж, — устало протянула Ева. — На каэров я и не надеялась, но простой-то люд должен был оценить мои эчпочма… «треугольники» то есть. А Тмерри предатель, — добавила она зло. — Обещал прийти, помочь, стражников привести, чтобы у нас все раскупили, а сам…

— Плюнь на него, он себе на уме, — сказал Симон, который был только рад тому, что Тмерри не появился.

Девушка кивнула; в поле зрения появилось цветное пятно, и возле одной из палаток она увидела знакомого мужчину с блестящей лысиной. Вспомнив о том, что ее настойка от шрамов уже подходит к концу, она попросила Симона подойти туда. Мимо этой палатки с товарами из Атрии, по большей части платками и косметикой, они сегодня проходили несколько раз, но аптекарь появился здесь лишь к вечеру – и, судя по тому, как он ведет себя, эта палатка принадлежит ему.

— Доброго дня, — произнесла Ева, и мужчина обернулся. — В вашей лавке продается еще настойка алоэ?

Хеллгус прищурился – свет опускающегося солнца бил ему прямо в глаза. Отойдя немного, чтобы видеть лучше, он развернулся к молодой женщине, которая спросила у него об алоэ, и замер.

Из-за одних только пышных волос, горящих на солнце золотом и отливающих множеством невообразимых оттенков рыжего, она может считаться красавицей. А уж остальное… И кожа белая-белая, и фигура необычайно изящная, и лицо такое приятное… Сглотнув, Хеллгус проговорил учтиво, но чуть дрогнувшим голосом:

— И вам доброго дня, уважаемая госпожа. Вы интересуетесь алоэ?

— Да, — ответила Ева, — мне нужна настойка. Я покупала ее уже у вас, и мне понравилось, как она действует. У вас есть еще?

— Вы покупали? — недоверчиво спросил Хеллгус, скользнув взглядом по смуглому мужчине, стоящему рядом с красавицей, и вспомнил.

Да, эти двое приходили к нему за настойкой, но… но разве может быть такое, чтобы та замарашка, хоть и с прекрасными глазами, была хорошо одетой, красиво причесанной и, несомненно, более молодой женщиной, почти что девушкой, что стоит сейчас перед ним?

— Вы не узнали меня? — улыбнулась Ева. — Я тогда была в платке и сразу после болезни.

— Простите, госпожа, — выдавил Хеллгус.

— За что? За то, что не узнали? Скажите лучше, есть ли у вас еще настойка?

— Да, есть.

— Замечательно! Я приду за ней завра после обеда. Вы будете открыты?

— Я буду вас ждать, — ответил аптекарь.

Ева и Симон ушли, а у очарованного Хеллгуса появилось чувство, что он пронзен и пригвожден к месту пикой… Да, пожалуй, он ранен. Но это лучшее из всех существующих ранений, которое женщина может нанести мужчине.

Глава 13

Когда Ева с Симоном пришли в трактир, был уже вечер, и братья Лэндвики, зная о провале, пили пиво – уже по которой кружке. С ними за столом сидел Толий; парню не наливали, но он и так себя прекрасно чувствовал, уничтожая немудреные закуски. Ни Рокильды, ни Гриди в «Пестром коте» не было – обе женщины устали и еще днем, когда стало ясно, что не идет дело, по домам разошлись, чтобы отдохнуть.

В общем-то, из всей семьи лишь Ева да Брокк надеялись, что на ярмарке у них будет успех: Ева потому, что была уверена в магии вкуса эчпочмаков и ватрушек, а Брокк – потому что заразился уверенностью и энтузиазмом дочери.

— Поздно вы, — сказал старший Лэндвик, глянув на детей – да, для него они все еще дети. — Давно надо было уйти. Голодные, небось? На кухне похлебка, подогрейте себе. И колбасы возьмите. Праздник же.

Ева сняла платок, повесила на один из табуретов и подошла к отцу. Посмотрев на него, захмелевшего, с налившимися румянцем щеками и потухшими темными глазами, она сказала строго:

— Зря вы на пиво налегли. Как потом пойдете Барти после ярмарки встречать?

— Сходим, не боись, — ответил Брокк и рыгнул.

— Прекрасно, — процедила Ева.

— Эвочка, не сердись, мы сходим, — проговорил с пьяной уверенностью Годвин и, задев рукой кружку, опрокинул ее.

— Лучше уж я, — сказал Симон, которого вид пьяных отца и дяди тоже расстроил.

— Посиди с нами, выпей, — предложил Годвин, а Толий царским жестом подвинул в сторону брата блюдце с солеными орешками.

— Сами сходим, — повторил Брокк.

— Куда вы такие пойдете? — упрекнула их Ева. — Весь день от Ханкина прятались, чтобы не засек, а теперь под пивом расхрабрились и готовы опозориться? Нет уж! Мы и правда лучше с Симоном сходим.

— Сидите! — настоял на своем Брокк и поднялся, задев весьма выдающимся животом стол. Только тогда он стал осознавать, что действительно немного перебрал. —Ладно, идите… только быстро. И чтоб без всяких там. Симон – за сестру головой отвечаешь!

Одинаково раздраженные, Ева с Симоном развернулись и вышли – девушка только платок с собой захватила. Выйдя на улицу, они побрели обратно к храму Айра-отца, чтобы встретить Барти и забрать у него нераспроданные пирожки. И – смешно! – вырученные деньги. То есть гроши…

— Расселись и пьют, в зале духота и пахнет плохо, — с отвращением произнес Симон. — А если кто-то зайдет комнату снять?

— Да никто не зайдет, «Кот» популярностью не пользуется, мягко говоря, — пробурчала в ответ Ева.