Варвара видела тело, пустую оболочку, пустую и жуткую. Она задумалась, что хоть всегда и мечтала выглядеть пустой внутри, никогда не хотела выглядеть так, задумалась, но не тогда, тогда она вскрикнула и бросилась к Э., бросились и остальные, но Э. больше не было, и не было никакой нужды торопиться. Они остались на похороны, остались на неделю после, управляющая врала ей о причинах, но Варвара знала, они остаются из-за нее. Она хотела почувствовать благодарность, поэтому благодарила и отправлялась обратно, к змеям, стене, тишине и шепоту из соседнего шатра. В следующем городе она не работала, бесцельно бродила из стороны в сторону, старалась никому не мешать, на мгновение замечала одно лицо, другое. Дольше всего взгляд задержался на юноше, высоком, сильном, с простым, почти чересчур красивым лицом. Варвара попыталась представить желание, охватывающее ее, возбуждение, страсть. Дурные мысли, они напоминали об Э., и она отбросила их. Отбросила и идею соблазнить юношу, ничего бы не вышло, если бы она попыталась. Варвара подошла к нему, дождалась, когда он уверится, что она смотрит на него, смутится, покраснеет, сказала,
Они зашли в шатер утром и оставались там до темноты. Юноша делал все, перепробовал все: позы, напор, движения, слова, был нежен и агрессивен, молчалив, говорлив, он стонал, кричал, умолял, требовал – все. Тело Варвары послушно реагировало, но он не хотел тело. К ночи она была измождена, он – несчастен. Любопытно, что я выбрала его, думала Варвара, когда смотрела на спину юноши, слушала, как он всхлипывает, любопытно, что он заметил, я ничего не почувствовала. Она не знала, стоит положить юноше на спину руку или нет, и не стала этого делать. Медленно собралась, поблагодарила его и вышла. Она оставила красную ленту, чтобы он не чувствовал, что должен торопиться. У себя в шатре она не сжалась в комок, как делала каждую ночь после смерти Э., она легла на спину и подняла ноги, она слышала, что это может помочь. Должно быть, помогло.
После родов она потребовала не ребенка, а свой сюртук, по которому страшно скучала, без которого с трудом могла взглянуть на себя в последние месяцы. Повитуха взглянула сердито, но послала за вещью. Варвара натянула родной сюртук прямо на пропитанную потом сорочку, выпрямилась, задохнулась от обжигающей боли, но удержалась. Ей принесли ребенка. Она не без интереса взглянула на него, не дала себе расстроиться, что ничего не почувствовала, ни укола, ни тепла, ни дрожи, решила, что будет придерживаться плана: там были улыбки, нежность, смех, веселье. Это произошло за пару секунд, когда у нее от резкого движения разошлись швы, и Варвара застонала, рухнула. Пока она поправлялась, пока видела дочь только мельком, в полусне, она решила, что никакое из имен не подходит, годится только одно – Э.