Эрик

Помимо собственно ударного отряда увеличилась и численность слуг с двух человек до трёх десятков. Среди них были как квалифицированные ремесленники по разным специальностям, так и просто толковые да расторопные ребята, которые в благодарность за спасение поклялись ему служить. Так как применить их к делу по специальности было нельзя ввиду отсутствия такового в текущий момент, Эрик начал формировать из них вспомогательный отряд — арбалетчиков. Не из всех, конечно, но из весьма солидного числа.

К началу августа наглость в операциях достигла такого уровня, что группа из сорока пяти конных воинов действовала практически открыто и иногда занималась потрошением каравана на глазах другого, который весьма энергично пытался пройти мимо и не смотреть в их сторону, увеличивая скорость хода до предела. В общем, к осени за ребятами, как за опасными разбойниками, стали охотиться отряды, выделенные из гарнизона Эдессы, а иногда и Хомса. Но о каждом телодвижении таких отрядов становилось известно намного раньше, чем оно происходило, а потому все оперативные мероприятия носили или нулевой характер, или отрицательный, если подобный отряд попадал в засаду. В конце концов, Эрик уже обладал весьма впечатляющей силой, а потому мог себе позволить вступать в бой с неплохо вооружёнными отрядами. Все его люди были снаряжены или хорошо, или очень хорошо, а потому вреда серьёзнее лёгких ранений такие стычки не приносили.

Стоит отметить очень важную деталь, которая частенько опускается или искажается большинством повествователей. Кольчуга не надевалась на голое тело, мало того, она не надевалась даже просто на одежду. Под этот тип доспеха поддевался очень любопытного вида поддоспешник, который в Европе назывался акетоном. По большому счёту он представлял собой стёганую куртку с подолом до середины бедра и длинными рукавами. Простежка шла из нескольких слоев грубой ткани, которую подбивали паклей или конским волосом. В итоге получался так называемый стёганый доспех, отдалённо напоминающий хорошо известную фуфайку, который сам по себе не пробивался луком уже на дистанциях в тридцать-сорок шагов. А если сверху на него надевали ещё и кольчугу, то стрела, пущенная из лука даже с пяти-десяти шагов, пробив такой упругий и довольно прочный «бутерброд», не могла углубиться настолько глубоко в тело, чтобы нанести сколько-нибудь серьёзные ранения. Но зачастую эта связка не пробивалась из лука.

Вы спросите, почему тогда лук был так популярен? Ответ лежит на поверхности: подобные доспехи могли себе позволить далеко не все. Даже более того — буквально единицы. Многие воины и вооружённые слуги той эпохи довольствовались просто стёгаными куртками, так как кольчуги были для них недоступным роскошеством, а хаубек, то есть полный кольчужный доспех, вообще из разряда фантастики. Поэтому такие небронированные цели были лакомой добычей для стрел, пущенных из лука.

Впрочем, мы отвлеклись. Ситуация накалялась. Уже дважды Эрику приходилось использовать отряд вооружённых слуг для того, чтобы безболезненно разбивать отряды, пущенные на его отлов. Естественно, в засаде. В этом вопросе он пользовался совершенно обычной тактикой. Встречался с отрядом противника и, «убоявшись его числа», начинал убегать, заманивая его в засаду, где противника поджидали арбалетчики, которых к 1 сентября было уже семьдесят человек. Все они были снаряжены акетонами, кольчугами, шлемами, арбалетами, саблями и конями, а потому могли перебрасываться довольно мобильно в этих тактических играх и активно участвовать в меру своих возможностей. Общий залп более чем сотни «стволов» не оставлял равнодушным ни один отряд мусульман. Потеряв таким образом два разъезда по полусотне всадников, атабек Эдессы притих. Да и Хомс решил больше не рисковать. Разъезды прекратились.

Общий счёт потерь по вооружённым всадникам разного уровня положения в обществе и достатка ушёл уже за семь сотен, это не считая впечатляющих потерь по личному составу в среде восточных торговцев, которых, вместе с погонщиками, уже погибло несколько тысяч. Эрик стал «карой небес» в глазах христиан Антиохийского княжества, что обрушилась на их «неверных» соседей. Впрочем, мусульмане воспринимали его аналогичным образом, только с иным знаком оценки. В итоге трафик торговых сообщений в октябре серьёзно уменьшился, а караваны стали сбиваться в группы числом до двух-трёх сотен человек плюс ещё до полусотни наёмной охраны. Что крайне затрудняло разбойные нападения.