Эльф из Преисподней

С ней число вовлечённых будет, пожалуй, достаточным. Её ниточка ко мне будет самой слабой, через Петра, но и сама она не блистала особыми достоинствами. Для вторжения в хранилище подойдёт вполне, надо лишь навязывать ей ощущение причастности, показать, что мы отныне — команда.

— А она нам зачем? — выпучил глаза Пётр.

— Пригодится.

И попутно, естественно, Кана получит шанс втереться в доверие к Белавину-младшему. Поддержав его в трудный момент, она получит над ним преимущество и заставит его обратить на себя внимание.

По крайней мере, так бы действовал я. Люди обожали портить хорошие задумки душевными метаниями.

Пока что Кану ни во что особо не посвятили, лишь предложили поехать с нами. Как человек слабовольный, она согласилась.

В электричке нашёлся пустой вагон, и мы заняли скамейки. Тут-то я и решил выложить карты на стол — частично, само собой.

Если конкретнее, то объявить о существовании Эллеферии и Дженни тем, кто ещё этого не знал.

И так развернулся крошечный спектакль. Кана не подозревала ни об Эллеферии, ни о пикси, а для Петра тайной была лишь фея. Они оба получили свою порцию откровений, когда я объяснил, что Эллеферия — мёртвая богиня, а Дженни — мой фамилиар. О том, что мы с сестрой принадлежим к эльфийской расе, я распространяться не стал. Это было не так уж важно.

— То есть на выручку Вике спешат француженка и американка? — наморщил лоб сосед, — Напоминает начало паршивого анекдота.

— Как вы… как ты и Дженни познакомились? — тихо спросила Кана.

— Она украла весь сахар из нашей деревни, и я поймал её. Пригрозил, что если мы не заключим контракт, то я посажу её в банку и закопаю под ближайшей берёзой лет так на тридцать.

Услышав эту легенду, фея пнула меня в ухо, но мне было не до неё. Отпечаток, вплетённый Ткачами в демоническую часть, продолжал раздражать меня своим навязчивым присутствием. Он уже почти не болел, однако вместо боли на первый план выступила горечь поражения.

— И как пикси добралась до вашей деревни? — прищурился Пётр.

— Не интересовался, — пожал плечами я и, перехватив в очередной раз занесённую ногу Дженни, почесал той пятку.

Фея пискнула и, едва вырвавшись, спряталась в волосах Лютиэны.

Эллеферия же сверлила взглядом бедную Кану, и мне не нужно было читать её мысли, чтобы понять: богиня видела в девчушке новую последовательницу. Кане не достанет силы воли, чтобы не признать Эллеферию, как своё божество.

Иногда я сам себе поражался. Как только у меня получалось творить столько добрых дел сразу?

От вокзала взяли такси. По понятным причинам адреса я не знал, но водитель понял цель по ориентирам. Побледнев, он попробовал отказаться, но стопка купюр перед его носом и заверения, что до самого особняка мы не доедем, изменили его настрой.

В машине меня потряхивало. Тело переносило последствия общения с Изнанкой не многим лучше души. Сидевшая на заднем сидении со мной Лютиэна поглаживала мою ладонь, и молчаливая поддержка вещи облегчала страдания.

У очередного поворота такси остановилось. Мы выбрались наружу, и машина взвизгнула шинами, спеша убраться подальше.

Здесь я и объяснил свой план.

Он был прост.

Я устраиваю суматоху у главных ворот, продвигаюсь дальше, а остальная компания тем временем пробирается через лес и крадётся в обход, чтобы освободить Викторию.

Естественно, как план спасения он был никчёмен.

— Да в лесу наверняка тревожки натыканы! — возмущался Пётр.

— Им будет не до того.

— Ты один против целой толпы? — беспокоилась сестра.

— Я не планирую лезть на рожон. Лишь повожу их за нос. Когда вытащите Викторию, ждите меня здесь. Не надо идти мне на выручку, я справлюсь.

Дженни молчала, вероятно, не возражая против моей смерти. Эллеферия молчала, потому что видела ранее проблеск моей силы. Кана высказаться не решалась.

Нет, я не собирался умирать. Мне всего-то требовалось правильно поставить себя, чтобы выбить аудиенцию с Нагибом. После этого он согласится на мои условия. Он ведь не идиот, чтобы драться со мной, после того как я раскидал его лакеев?

Я не убедил своих спутников, но в конечном счёте им пришлось подчиниться. Треск ломаемых Петром ветвей болезненно царапнул эльфийский мозг, но подавить маленький бунт, учинённый инстинктом защищать природу, было легко.

Дорога вела к будке, около которой дорогу перегородила полосатая палка. Парочка скучающих на посту стражников уставилась на меня. Нагиб ценил свою безопасность и вышколил холуев: один громко свистнул, и из будки вывалились ещё несколько мордоворотов.

Я давал им время свыкнуться с моим появлением и потому двигался прогулочным шагом. Навстречу отправили парламентёра — чтобы предупредить, что мне тут не место, и подкрепить эту мысль добрым пинком.

Мужчина был усат, мускулист и, как всякий порядочный переговорщик, совершенно лишён искры интеллекта. На всякий случай соткав вокруг себя воздушный полог, чтобы в меня не могли швырнуться каким-нибудь технологическим сюрпризом, я приступил к переговорам.

То есть заставил усача упасть на колени и сломал ему обе руки.