Эльф из Преисподней

— Правда? Ты просто стоял посреди комнаты и дымил этой дрянью, а потом вдруг грохнулся. Что именно произошло?

Во мне поднялась ярость. Я подарил Ткачам отпечаток в обмен на сведения о его паршивой сестре, а этот кусок рыбьих потрохов смеет сомневаться!

Посмотрев мне в глаза, Пётр вздрогнул и шагнул назад — влетел в тумбочку.

Покачнувшись, ваза с цветком завалилась на бок и покатилась к краю. Подскочила у самой пропасти и бросилась вниз — чтобы разлететься множеством осколков.

Смещение.

Ваза, целая и невредимая, застыла у самого пола, где упокоились её останки. На ней проступил сероватый налёт, и она замерцала, исчезая из реальности и возвращаясь в неё. Вокруг неё засияла чернота.

Смещение.

Ваза стояла на тумбочке, устойчивая, и позабытым воспоминанием пульсировали уходящие осколки. Налёт стал белёсым и истаял.

Комната погрузилась в молчание.

— Что… это было? — выдавил Пётр, первым нарушив тишину.

— Магия. Истинная магия.

— Не знаю, что ты сделал, но так делать нельзя, — сказала Эллеферия, и выглядела она изрядно напуганной, — Я просто… чувствую. Нельзя пользоваться этой силой.

Боги всегда опасались Изнанки. Они не были над ней властны.

Да и кто был?

Хотел ли я вновь прибегать к её услугам в этом мире? Я закусил губу, задумавшись, потом тряхнул головой.

Запас карман не тянет. Буду следовать старому плану. Но теперь я знаю, что Изнанку надо призывать лишь в крайнем случае. На Земле она… голодна.

— Дайте мне немного отдохнуть, и мы пойдём за Викой, — кинул я выразительный взгляд на Петра. Он затоптался на месте, но богиня, уловив намёк, сказала, что тут отвратительно воняет и она была бы рада, если бы Белавин-младший составил ей компанию в коридоре.

Они вышли. Лютиэна открыла окно и впустила свежий воздух в пропахшую магопием комнату.

Когда я стянул футболку и показал ей плечо, она побелела.

— Что там? — спросил я, догадываясь об ответе.

— Выжженный до мяса след… как от множества ладоней.

Глава 25

И без сбивчивых утешений сестры было понятно, что останется гигантский шрам. Он меня не заботил — всего лишь след на очередном теле, мелочь, которая лет через триста надёжно позабудется.

А вот что останется навсегда, так это отпечаток на демонической сути. И это выводило из себя. Обитатели Изнанки зарвались; пусть их не призывали и они изголодались по подношениям, они не имели права себя так вести.

Но как отомстить им? Как нанести удар по временным миражам, через которых вещает сама Изнанка? Этого я не знал, как не знал никто, включая самых могущественных богов. Но рано или поздно Ткачи ответят за то, что оскорбили меня.

Наконец Лютиэна отстранилась. На её лицо легла печать усталости; под глазами залегли тени. Она правда старалась выжать из целительского дара наибольшее, однако тягаться с Ткачами была не способна.

Я натянул футболку, накинул поверх кофту. Жар в области раны сменился тянущим холодом. С Изнанкой всегда так. Любит она поиграть противоположностями, ибо представляет собой стык бытия и пустоты — ту самую грань, на которую обычно не приземляется монета.

Но если знать пару трюков, монетка может встать на ребро, а разумный — пообщаться с Изнанкой.

— Позови Дженни. Когда я приглашу её, она должна явиться, — сказал я сестре, ни капли не сомневаясь, что у неё есть секретный способ связи. Знакомые близко женщины или враждуют между собой, или объединяются в союз покрепче кровного.

Последнее, естественно, тоже не мешает им воевать.

В коридоре у комнаты околачивался Пётр, бормотал под нос всякие глупости — общался с Эллеферией, вернувшейся в брошку. Судя по его взволнованному виду, он опять накрутил себя, а богиня отговаривала его от опрометчивых действий. Ей терять единственного последователя было не с руки.

— Я помогу тебе при условии, что ты вскоре поддержишь меня, — сказал я ему.

Сосед ожидаемо захлопал ресницами.

— В чём? Это что-то сомнительное? Мне нужны подробно…

Он остановился, облизал губы. Решительно встряхнул головой.

— Я помогу тебе.

— Не беспокойся, нас ждёт праведное дело.

Всего-навсего ворваться в академическую сокровищницу, чтобы похитить оттуда артефакты, убить зарвавшегося аватара и вампира, которым овладела гончая. Ничего такого, что осудила бы здешняя мораль.

Идея вызревала с тех пор, как Хайман предложил союз. Выступать в одиночку будет означать подвергать себя риску, которого легко избежать. В идеале ограничить круг участников, но и с одной Лютиэной я отправляться в хранилище не мог. Использование вещи в качестве щита ударит по мне куда сильнее, чем геройство в одиночку.

То есть следовало раздобыть немного пушечного мяса на случай непредвиденных обстоятельств. Заслужить лояльность Петра спасением его сестры виделось теперь наилучшим решением.

У выхода из академии я заметил знакомую фигурку. Помахал ей, крикнул, заставив ту встрепенуться и развернуться к нам:

— Привет, Кана! Иди сюда!