Эйнемида I. Семена раздора.

Кинана ярко представила себе: весёлый и хмельной Пердикка подходит к пьяным, чтобы, по своему обычаю, растормошить их и усадить с собой за стол, и вдруг нож... На мёртвом лице царя застыло удивлённое выражение – он не ожидал смерти от руки гостя. Кем нужно быть, чтобы предать законы гостеприимства, ведь их чтут даже самые дикие из варваров?

– Почему? Зачем ты это сделал? – прошептала она, и сорвалась на крик, – Зачем?! Он дал тебе свободу!!!

– Пустое, он не ответит... – Парамен презрительно покосился на убийцу, но тот вдруг расхохотался в лицо Кинане.

– Дал свободу? Он дал мне свободу?! – Гернх вновь разразился безумным смехом, но ненавидящий взгляд его льдисто-голубых глаз был ясен. – Боги дали мне свободу, а этот ‒ отобрал. Отец Аватн дал мне почёт и уважение племени, Хус дал мне крепкий дом и хорошие стада, Врейна дала мне жену с золотыми волосами, самую прекрасную деву во всём Денбдалхе, – тело дурага сотряслось судорогой. – Мои соплеменники убиты или угнаны в рабство по его приказу, мой дом сожгли дотла, моя жена... Его воины бесчестили её много часов подряд, и она не смогла жить. Единственное, о чём она молила перед смертью, чтобы я никогда не увидел её поруганного тела, даже мёртвого... Я не убил себя, как пристало воину. Я ловил на себе взгляды соплеменников, и в них был один и тот же вопрос, но я молчал. Молчал и боролся на потеху врагов. Однажды меня привели бороться на глазах послов из Денбдалха. За победу меня, точно собаку костью, наградили кубком с царского стола, и я пил это вино на их глазах. Их взгляды... С большим уважением смотрят на паршивую собаку, на кучу дерьма, на труса, бежавшего с поля боя! Я пил вино и молчал. Такой позор не в силах вынести человек, но я молчал. Знаешь почему? Я не человек! – убийца осклабился, его красивое лицо исказилось, превратившись в чудовищную маску. – С первого дня я молился беспощадной Рамнузе, госпоже льда и тьмы. Я предлагал ей договор и однажды, тёмной и безлунной ночью, она пришла. Я почувствовал холод её пальцев на своём сердце, а больше не чувствовал ничего. Ни боли, ни горя, ни позора ‒ ничего, кроме жажды крови врага. Мать Мести забрала моё сердце и вложила на его место камень... Я не воссяду на пиру в чертогах Отца Аватна – таков уговор – но сойду в ледяное царство Рамнузы с радостью, ибо месть моя свершена!

– Какая восхитительная речь, – раздался холодный голос. Обернувшись, Кинана увидела мачеху, только что вошедшую в зал. Белые одежды обагрены кровью, глаза заплаканные. Царицу сопровождали Диена и евнух Эпифан, поддерживающий госпожу под локоть. При виде его самоуверенной улыбочки, Кинане захотелось выхватить у стражника копьё и метнуть прямо в лоснящуюся харю.

– Что ж, по крайней мере он заговорил, – пожал плечами Парамен.

– Мне безразличны слова животного, – Талая презрительно поморщилась. – Пусть его казнят на рассвете. Передай старшему палачу: если оно сдохнет раньше, чем через три дня, он сам займёт его место.

– Ты пугаешь меня пытками, женщина? – весело рассмеялся убийца. – Давай же! Не терпится увидеть, чем ты собралась меня удивить, после того, что я уже испытал!

– Мне кажется, отсутствие языка вопить от боли не мешает, – невозмутимо сказала царица, коротко глянув на параменова брата Филокла. Начальник стражи кивнул одному из своих людей, и тот двинулся к пленнику, доставая из ножен кинжал.

Кинана нахмурилась и открыла было рот, но её прервал хриплый голос отцовского телохранителя Орикса.

– Вот и всё. История закончена и круг замкнулся, – промолвил он. Его лицо было белее мела, губы тряслись, никогда в жизни Кинана не видела бесстрастного начальника тайной службы таким. – Я подвёл его, а мстить некому... Служба окончена...

– О чём ты говоришь, Орикс? – спросил Парамен. – Беда случилась, но кто мог предвидеть? Загладишь вину службой новому царю.

Орикс болезненно усмехнулся в ответ, и Кинана с ужасом поняла, что сейчас произойдёт. Боясь даже вздохнуть, она увидела, как в руке шпиона сверкнул тонкий кинжал.

– Он надеялся на меня, а я его подвёл. За это есть только одно наказание, – спокойно сообщил Орикс, он больше не трясся, его лицо посветлело. Обведя всех ясным взглядом, шпион поднял кинжал и резко вонзил себе в грудь. Короткий вздох, и безжизненное тело ничком ткнулось в землю, возле самых ног того, кого Орикс признавал своим повелителем.

– Рийех, – ошеломлённо выругался Филокл.

– Достойная смерть, – коротко сказал Парамен.

– Да, – кивнула Талая. – Надеюсь, слуги моего сына будут столь же верны, но более умелы. Унесите тела, пусть начинают готовить к погребению.

– Да, госпожа.

– Не слишком ли ты спешишь, Парамен? – грозно спросила Кинана, поднимаясь с колен. – Может спросишь сперва, что приказывает твоя царица?

Талая с Параменом молча переглянулись, Филокл прятал глаза, а Эпифан сладко улыбнулся Кинане.

– Госпожа, ты устала и потрясена, – елейно сказал евнух. – Случилась беда, но ты молода и следует подумать о здоровье. Лекарю стоило бы дать тебе немного настойки сонной ягоды.