Эйнемида I. Семена раздора.

Пленённый и освобождённый, Цэнэн принял веру победителей, а с ним и те керемены, кто этого пожелал. Всем прочим было обещано, что они смогут жить как прежде, лишь должны будут платить особый налог. Таков был обычай алгуитов, и он привлёк к ним немало сторонников. Многие племена предпочли не упорствовать, а покориться на умеренных условиях.

Поначалу казалось, что ничего не изменилось. Алгуиты и неалгуиты спокойно жили бок о бок, Цэнэн оставил за своими придворными их должности, неважно, стали они алгуитами или нет. Жить стало получше: утихли племенные распри, почти исчезли степные разбойники и налётчики, закипела торговля. Даже среди самых упорных сторонников старых обычаев стали поговаривать, что порядки Алгу не так уж и плохи.

Со временем, алгуитские проповедники становились настойчивее. Быть неалгуитом становилось зазорно, на них посматривали косо, а кое-где начались и гонения. Эти изменения докатились и до кеременов. Сам царевич Цэнэн оказался достаточно мудр, но фанатики, вроде Цэчона, принялись угнетать неалгуитов, и даже правитель не всегда мог обуздать их.

Восстание разгорелось повсеместно. Некоторые племена совсем отвратились от Алгу, в прочих же начался разброд. Керемены остались верны новой вере, но многие из них примкнули к мятежникам. В числе них был и тысячник Дэчан.

Мятежникам удалось собрать немалое войско, здесь были представители всех народов Плоской Земли, недовольные новыми порядками. Пожалуй, со времён Хазраддона среди плоскоземельцев не было столь дружного единства. Ради ненависти к общему врагу были отброшены вековые обиды и распри. Бывшие кровные враги делили меж собой кусок хлеба и клялись отдать друг за друга жизнь, но вера сплачивала их врагов ничуть не хуже.

После битвы, длившейся от первой зари до самого заката, перевес склонился на сторону мятежников, но, когда уже казалось, что враг вот-вот побежит, на поле появился сам Алгу. Когда рассказ дошёл до этого места, Дэчан содрогнулся и стал весьма немногословен, несмотря на любопытство собеседников. Всё же им удалось вытянуть из него, что появление вождя придало его сторонникам сил и храбрости, они стали сражаться с удвоенной яростью, а всех страшнее был сам Алгу, собственной рукой сразивший десятерых мятежных вождей. Сторонники старых порядков были разбиты, Алгу и его вера окончательно воцарились в Плоской Земле.

Дэчану и некоторым его сторонникам удалось бежать. Он принял решение уходить в Мидонию, но их настигли воины его заклятого врага Цэчона. Дэчан был ранен, и его люди пожертвовали собой, чтобы дать командиру уйти. Чувствуя, что теряет сознание, он привязал себя к коню и отдался на волю судьбы.

– ...здесь теперь. Предки любили, помогли, – тяжело дыша закончил Дэчан свой рассказ. Поняв, что на сегодня плоскоземелец слишком утомлён, Нурал позвал жреца.

– Ну что ты скажешь, эйнем, – спросил он, едва они вышли из зелёной мглы храма. Почувствовав на коже горячее прикосновение солнечных лучей, Энекл зажмурился. После могильной затхлости святилища, даже ненавистная духота казалась подлинным наслаждением.

– Это очень важно. Я расскажу всё Каллифонту, ему следует знать, что творится в степи.

– Передай ему главное: похоже, в Плоской Земле теперь есть царь. Сейчас он зализывает раны, но что будет делать и куда двинется потом, ведомо одному Ушшуру. Если сюда, хорошо бы иметь втрое больше воинов и золота, чем у меня есть.

– Передам, – пообещал Энекл, глядя на небо. В синеве над головой не было не облачка, но далеко над горизонтом уже собирались клубистые тёмные тучи, предвещая грядущий дождь.