Эйнемида I. Семена раздора.

Лоснящийся от масла гигант с косматой чёрной бородой и лысой, как яйцо, головой легко оторвал от земли своего невысокого противника и, под гогот пирующих, приземлил его на каменный пол. Не успел поверженный борец встать, как на его шее капканом сомкнулся мёртвый захват. Дело казалось конченым, но попавший в безвыходное положение борец не сдался. Терпя жестокое удушье, он встал на колено, упёрся ногой и оттолкнулся назад. Бородатый отпрянул, его ногу повело на скользком полу, и он упал на спину, ослабляя захват. Ужом выскользнув из медвежьих объятий, невысокий борец зацепил руку здоровяка, выламывая палец, и тот взвыл, протягивая руку к потолку.

Довольные гости застучали кубками о резные подлокотники. Особенно рьяно старались те немногие, что, забавы ради или наудачу, поставили на слабейшего с виду борца. Лицо какого-то провинциального аристократа, неведомо как попавшего на царский пир, казалось живым опровержением всех существующих трактатов по медицине, мгновенно меняя цвет с мертвенно-бледного на свекольно-багровый и обратно. Чтобы произвести впечатление на юнца, за которым волочился, он спьяну бросил на кон едва не всё своё жалкое состояние и теперь, пожав урожай с щедрых закладов вельмож, норовил стать первым богачом в своём городишке. Взгляды предмета его воздыхания сменились с полупрезрительных на призывно-томные.

– Вот это славное дело! – взревел Пердикка. Царь находился в самом весёлом расположении духа, предаваясь своему излюбленному развлечению. Поговаривали, что Пердикке Герийскому удалось избежать стольких покушений лишь потому, что боги боятся, как бы он не разорил их кладовые и винные погреба. Царь уже изрядно выпил, на чёрной с золотом мантии красовалось винное пятно, венок из роз скосился набок. С полной чашей в руке, владыка Герии подошёл к борцам.

– Как тебя звать? Откуда ты родом? – спросил он победителя.

– Гернх, владыка. Я из Гатмахуна, что на реке Денб, – ответил тот почтительно, но без лишнего подобострастия. Это был молодой светловолосый и светлобородый мужчина с льдисто-голубыми глазами.

– Дураг, значит. Как ты стал рабом?

– Твои воины захватили меня шесть лет назад, я был ранен в битве...

– На твоей спине следы плетей. Почему?

– Я пытался бежать, – дерзко ответил раб, посмотрев царю прямо в глаза. Среди придворных пронёсся возмущённый шепоток.

– Превосходно! – расхохотался Пердикка. – Клянусь Змеёй Даяры, человек, который борется до последнего и отвечает прямо, не рождён быть рабом! Я знаю кое-кого в этом зале, кто больше достоин рабского браслета, – с силой хлопнув по плечу дурага, он протянул ему свою чашу.

– Владыка...

– А ну-ка, выпей за моё здоровье! – велел царь. Раб осушил чашу одним могучим глотком.

– Ты и пьёшь как мужчина, – Пердикка одобрительно кивнул. – Дай-ка сюда руку.

Непонимающе посмотрев на царя, дураг повиновался, и владыка Герии обеими руками взялся за медный рабский браслет. Его мышцы напряглись, на виске проступила голубая жилка, и вдруг повисшую в зале тишину нарушил пронзительно-звонкий щелчок. Тяжело дыша, Пердикка показал ахнувшим гостям разорванный надвое браслет.

– Ты свободен, – сообщил он рабу. – Чашу оставь себе. Если пожелаешь вернуться домой, хватит на дорогу, а захочешь поступить на мою службу – добро пожаловать. Стевбий, выдай этому человеку одежду, усади его со слугами и хорошо накорми, да вина не жалей, а назавтра пусть идёт, куда хочет.

Бывший раб ошеломлённо воззрился на украшенную десятком рубинов и сапфиров чашу, стоимостью никак не меньше пары-тройки деревень, а царь обернулся к проигравшему.

– Ну а ты что скажешь? – спросил он насмешливо.

– Да что тут говорить, владыка. По глупости остался и без свободы, и без награды, – досадливо сказал бородач.

– То-то, будешь знать, что нельзя расслабляться, пока дело не сделано, – поглядев на нижние ложа, зеленевшие одеждами царских воспитанников, царь подмигнул. – Вам, юнцы, тоже следует это запомнить.

Молодые люди немедленно принялись уверять в том, что они-то уж точно выучили урок. Пердикка весело смерил взглядом проигравшего, уныло разглядывающего пол.

– Ладно, сегодня я добрый, – рассмеялся он, – ты тоже свободен.

Не веря своим ушам, бородач поднял взгляд на Пердикку, а тот, под хохот пирующих, выхватил у ближайшего из гостей чашу, едва не отняв её ото рта. Побледневший придворный изо всех сил делал вид, будто ничего не произошло, выдавливая натужную улыбку.

– Золотой чаши, конечно, не заслужил, – царь протянул свою добычу рабу, – так держи серебряную. Пей за моё здоровье!

– Все пьём за здоровье царя Пердикки! – воскликнул кто-то из гостей, и в воздух тут же взметнулись десятки чаш.

– А как же, царь?! Царя-то забыли! – рассмеялся Пердикка. – Но это дело поправимое...

Подхватив за ручки огромный кратер для смешивания вина, он с лёгкостью поднёс его ко рту и сделал большой глоток.

– Музыка, играй! – махнул рукой царь, и музыканты грянули любимую Пердиккой простонародную «Сборщицу винограда». Шумно хлопая, царь направился к своему ложу.