Эйнемида I. Семена раздора.

– Отец, ты желаешь пить. Отведай соки родной земли, – старательно выговорил заученую фразу маленький Антифонт. Его нарядили во «взрослый» красный гиматий, и мальчик этим заметно гордился. Ласково улыбнувшись сыну, Хилон взял с его подноса золотой кубок с анфейским вином.

– Ты подрос, пока меня не было, – сказал Хилон, отпив из кубка. – Лисимах, каковы успехи моего сына в учении?

– Очень способный мальчик, лишь немного рассеянный, – воспитатель строго покосился на Антифонта. Чёрная аболла Лисимаха и его нечёсанная седая борода говорили о его приверженности школе аскетов-сферолийцев. – Он приготовил подарок к твоему приезду, взгляни.

Развернув лежавший на подносе свиток, Хилон увидел записанные стилем «Третьего острова» слова: «отец», «дом», «радость», «почтение»». Вычурные глифы были писаны нетвёрдой, но вполне уверенной рукой – более чем неплохо для ребёнка восьми лет.

– Прекрасно! – сказал Хилон, и ребёнок счастливо просиял. – Лисимах, добрая работа. Стоит уделить внимание каллиграфии, у мальчика может быть дар к искусству.

– Пока рано судить, – Лисимах старательно хранил суровую бесстрастность, но было видно, что он польщён не меньше ученика.

– А ещё я обыграл деда в тавулорис! – радостно похвастался Антифонт.

– Мы оставили фигуры как есть, хотели, чтобы ты взглянул, – ухмыльнулся в седую бороду Анакрет. Рабы помогли ему сесть, и старик с удобством расположился в резном кресле, довольно глядя на своё семейство.

– Показывайте, – решительно сказал Хилон, ласково потрепав сына за голову. Мальчик подвёл его к изящному столику, где на поделенном разноцветными шестигранными делениями поле лежали четыре двенадцатигранные игральные кости и фигуры четырёх цветов. Тавулорис, игра богов и царей, равно почитаемая и царями, и нищими. Её создали в древней Пнатикамене, сам многоискусный Тирон придумал правила, а первые предметы для игры соорудил горовержец Геол. Говорили, что хорошая партия в тавулорис радует бессмертных не меньше, чем жертвоприношение.

– Та-ак… – протянул Хилон, разглядывая фигуры, – Золотая и медная богини держат серебряного кентавра в нижней четверти, железный кентавр и серебряный тритон наступают красным путём, но золотые дриада и тритон в левой башне, а здесь медный человек... Сколько выпало последним ходом?

– Двадцать шесть, «Море и песок», – с готовностью ответил мальчик.

Хилон улыбнулся. Отец, конечно, поддался, но совсем немного.

– Спасибо, сын, ты встретил меня с победой! Спасибо всем за тёплую встречу. Сегодня ужинаем вместе.&

Хилон кивнул отцу, и тот велел рабам поднять его. Миновав внутренний двор, они достигли семейного храма. Здесь Хилон вновь принял отца, и они вдвоём прошли внутрь. Просторное помещение утопало в красноватом и золотистом свете свечей, горевших перед множеством пъедесталов с бюстами и статуями хилоновых предков. У дальней стены помещалась ниша со статуей Аэлин, изображения прочих богов выстроились вдоль боковых стен.

– Ты уж прости, сын, не смогу тебе помочь, – усмехнулся Анакрет. ‒ Отнесёшь меня к матери?

Усадив отца на каменную тумбу у невысокого пьедестала, Хилон посмотрел на мраморный бюст пожилой женщины с добрыми глазами. Ему показалось, будто от камня исходит тепло, ласковой рукою касающееся лица – или это поднялся вверх жар от свечей?

– Мама... – прошептал он с улыбкой.

– Уж пятый год, – покачал головой Анакрет. – Говорят, жён надо не любить, только уважать, но мне не кажется, это самый лучший обычай… Ладно, что болтать, давай дело делать – порядок помнишь?

На пъедестале уже были приготовлены корзины с подношениями. Первым делом Хилон почтил богов возложив к их изображениям соответствующие дары: красное яблоко – прекрасной Аэлин, цветок эдельвейса – справедливому Эйленосу, букет сирени – хранительнице очага Осме, кедровую ветвь с большой шишкой – пастырю волн Сефетарису, лебединое перо – ветреной Тимерет, лист папоротника – подземному Урвосу, клубок плюща – неистовой Даяре, цветок лилии – дарителю жизни и смерти Эретеросу, пучок колосьев – благословляющей пашни Алейхэ, зажжёный факел – светозарному Латарису, закрытый замок – таинственной Эникс и запечатанный кувшинчик вина шумному Сагвенису. Вслед за двенадцатью старшими богами, Хилон принёс подношения младшим, задержавшись у изображения покровителя Сенхеи Феарка – к его алтарю он возложил шесть лилий в знак скорби по Тефею. Затем Хилон обошёл статуи предков, начиная с легендарного Элефтера – основателя рода. Возле каждой он ставил букетик из лилий и сирени, миску муки, и наполнял вином каменные чаши, вмурованые в пъедесталы. Под конец, он возложил подношения к каменным полкам с урнами праха младших членов семьи и к общему кенотафу всех родичей, умерших в безвестности.