Эйнемида I. Семена раздора.

Названные четверо – анфеархи, сопровождавшие посольство, все бывшие атлеты – встали по обе стороны от Диомида. Он взял в руки свиток, скреплённый печатями принимавших решение, и начал читать:

– Прокл, сын Амфия, – молодой атлет вышел вперёд, – достоин наилучшего поощрения!

– Это так! – хором подтвердили четверо анфеархов, и вспыхнувший от радости юноша, поцеловав каменную ступню богини, прошёл в храм.

– Мелес, сын Хоя. Свершил малый проступок!

Парень понуро двинулся дальше. Проиграв состязание из-за глупейшей случайности, он напился до беспамятства и показался на людях в непристойном виде. Теперь гражданам следовало назначить ему наказание. Впрочем, учитывая причину проступка, вряд ли оно будет слишком тяжёлым.

– Иарай, сын Лекла. Антим, сын Крома... – Диомид выкрикивал всё новые имена, оценивая каждого названного, и атлеты один за другим проходили в храм – «достойные наилучшего поощрения» и «оправдавшие доверие» с радостными лицами, «приложившие недостаточно усилий» и «свершившие проступки» – с разочарованными. Последних набралось немного. Диомид был человеком вспыльчивым, но добродушным, да и прочие оценщики не отличались злым нравом.

– Анексилай, сын Анексилема! Победил в конных бегах, конных бегах с дротиком, колесничных бегах. Достоин наилучшего поощрения!

Менетеид, гордо выпрямившись, вышел вперёд. Венок за колесничные бега украшал его золотые кудри, а другие два висели на сгибе локтя. Все венки он нанизал на резной мраморный столб у ног статуи. Взамен, иерофантида надела ему на шею золотую табличку с его именем, годом калаиды и названиями выигранных состязаний. Анексилай облобызал ноги богини, но не прошёл внутрь храма, а встал неподалёку.

Таким же порядком стали вызывать остальных. Каждый атлет вешал свой венок на столб, получал взамен табличку и вставал рядом с Анексилаем.

– Хилон, сын Анакрета, победил в панкратионе! Достоин наилучшего поощрения!

Толпа закричала, но вместе с похвалами зазвучали свист и возмущённые выкрики. Хилону не требовалось оборачиваться, чтобы узнать свистящих – сторонники Харидема и Силана, наиболее крикливые и шумные из граждан, всегда готовые оставить любые дела ради смуты и склок в народном собрании. В этом они были настоящие умельцы, и свист малого количества смутьянов заглушил было хвалебные возгласы, но тут кто-то пронзительно запел «Анфейскую песнь». Площадь радостно подхватила, и злобные крики утонули в громогласном хоре. Под торжественный напев Хилон вышел к статуе.

– Свистеть, когда другой получает награду – есть ли лучший способ уподобиться свинье? – ухмыльнувшись, прошептал Анексилай, когда Хилон встал рядом с ним.

– Песнь – твоя затея? – в тон ему тихо спросил Хилон. – Спасибо.

– Мелочь. Ты понял? Они, кажется, переманили Лампрокла.

– Да. обсудим позже.

– Диомид, сын Илоста, – выкрикнул кто-то из анфеархов-оценщиков.

– Достоин наилучшего поощрения! – дружно воскликнули атлеты, и сияющий от гордости Диомид, водрузил свой зубчатый венок поверх всех остальных. Едва стратопедарх поцеловал подножие статуи, атлеты бросились к нему и, подняв на руки, понесли в храм. Стратопедарха поставили на алтарные ступени, и тот, сжимая в руке платиновый символ победы, поднялся к сработанной из белой слоновой кости и золота статуе богини, высившейся в глубине светящейся красным светом ниши.

– Спренсиэ Аэллейнэ, амарфиа, амарфэда! – провозгласил Диомид. – Узри, покровительница, умножающая любовь, дарящая радость – дети твоего города вернулись с победой! Дар Эйленоса справедливого, неподкупного, передаём тебе в сохранности. Славься, покровительница!

– Аэллейн, патесса, эвкрохомос, эхтелихомос... – запел хор слова древнего гимна, и стратопедарх возложил символ победы к ногам богини.

***

Порог родного дома Хилон переступил, неся на руках отца – вот уже несколько лет старику было тяжело ходить самому. Следом вошли два дюжих раба, переносивших старого Анакрета, когда ему требовалось куда-то выйти. Они почтительно приняли у Хилона его ношу, и победоносный атлет радостно осмотрел знакомую с детства обстановку. Здесь собрались все домочадцы, нарядившиеся в лучшие одежды. Впереди стояли жена и сын с украшенными цветами роз и маков золотыми подносами.

– Благословен день, когда наш господин вернулся домой! – воскликнули все, почтительно склонившись.

– Муж, ты голоден. Вкуси плоды родной земли, – Асфо протянула Хилону поднос, где среди красных цветов стояли: чаша зерновой каши, блюдо смокв, тарелка с плодами оливы и блюдце с большим красным яблоком.

– Благодарю за заботу, жена. Отец, прошу отведай ты первым.

Анакрет отказался, тогда Хилон отведал понемногу от каждого угощения и целиком съел яблоко

– Ты хорошо всё устроила жена. Я доволен, – нарочито строго сказал он, и Асфо благодарно улыбнулась, сверкнув синими глазами. Просторный розовый пеплос, положенный матери семейства, не мог скрыть её красоту, унаследованную от богини. Асфо приходилась Анексилаю сестрой и тоже вела свой род от златокудрой Аэлин.