Эйнемида I. Семена раздора.

Наконец, Хилон посчитал, что находится в удобной позиции. Он тут же атаковал… и лишь когда его ноги уже оторвались от земли понял, что попался в ту же ловушку, что сам подстроил филисиянину. Песок больно ожёг лицо, сдирая краску с обнажённого плеча, на грудь навалилась тяжесть, и лишь наудачу вскинув руку, Хилону удалось закрыться от убийственного удара. Прижатый к земле, он изворачивался как змея, но без особого толку, а силы таяли. Дело уже казалось конченым, когда Хилон сумел-таки зацепить руку Агесиполида. Уже не заботясь о красоте с изяществом, он руками и ногами прижал соперника к себе, вынуждая судью остановить бой. Зрители недовольно загудели.

Дав бойцам немного отдохнуть, судья дал отмашку, и они сошлись вновь. На сей раз, Агесиполид сам перешёл в ближний бой, и Хилон, к своему ужасу, понял, что соперник владеет его приёмами едва ли не лучше него самого, некоторые движения в точности повторяли придуманные им. Выходило, что по всего одному броску урвософорцы за два дня воссоздали все идеи Хилона. Вскоре и зрители поняли, что происходит нечто необычайное, поняв же, пришли в восторг. Эйнемы любили новизну, и не было сомнений, что сегодня увиденное будут жарко обсуждать в Калаиде, а завтра слухи разойдутся по всем эйнемским землям.

Предыдущая схватка дорого обошлась Хилону. Он выдохся и пропустил много ударов, а ведь соперник лет на десять моложе. Хилон начал уступать в скорости, он почти перестал атаковать. Со скамей уже послышались призывы заканчивать, но Агесиполид не торопился. Он вёл бой спокойно и надёжно, не желая давать противнику ни малейшей возможности.

Казалось, победа Агесиполида – вопрос времени, но Хилон не отчаялся. Если соперник выносливей, следует быть сильнее в чём-то ином. Хилон стал делать всё, чтобы ещё больше уверить урвософорца в скорой победе. Он прижимался к нему, уклонялся от схватки ‒ делал всё, что обычно делает измотанный боец, оттягивая момент поражения. Наконец, Хилон нарочито неуклюже оступился и дал повалить себя на землю.

Каким бы хладнокровным ни казался Агесиполид, ему было немногим больше двадцати. Он бросился добивать. Теперь не ошибиться. Собрав все силы, Хилон неожиданно сбросил Агесиполида, болезненно попав ему коленом под ребро. Не давая опомниться, он захватил его правую руку чуть ниже локтя и, обвив ногами плечо, резко вывернул запястье.

Всё случилось так внезапно, что стадион недоуменно притих. Только Агесиполид побеждал, и вдруг он беспомощно лежит лицом на песке, а соперник обвивает его руку точно удав. Приунывшие было анфейские скамьи радостно взревели.

Лишь один человек на стадионе не смирился с поражением Агесиполида – он сам. Только что ему оставался один шаг до венка в главнейшем состязании Эйнемиды, и всё вдруг испарилось бесследно – кто бы смирился с таким в свои двадцать с небольшим? Он бился в замке, словно вытащенная на сушу рыба. Хилону не хотелось калечить юношу, но и ослабить захват было опасно, оставалось надеяться, что урвософорец не выдержит раньше, чем окончательно сломает себе руку. К счастью, судья не стал затягивать агонию и закончил бой. Отпустив Агесиполида, Хилон перекатился на спину и взглянул в бездонное синее небо, не слыша ревущего стадиона. «Сегодня девятое число эйлениона, – счастливо подумал он. – Отныне и до конца дней своих в этот день обещаю по удвоенной жертве Эйленосу, Урвосу и Аэлин, если только не буду в походе, в узилище, в путешествии или на одре болезни. Да скрепят боги мой обет».

Хилон сам не помнил, как добрался до скамьи. Расслабленно привалившись к стене, он с наслаждением ощутил спиной нагретый солнцем камень. Тело требовало отдыха, пропущенные удары отдавались тупой болью, но, кажется, серьёзных повреждений не было. Хилон с сожалением подумал о горячей ванне с травами и живительном массаже.

Следующая пара атлетов уже вышла на арену. Тефей повыше, его длинные руки и ноги должны дать преимущество, но Эрептолем крепко сложен, очень силён и считается великолепным борцом. Голубой с жёлтым цвета Тефея и синий с белым Эрептолема на расстоянии казались почти одинаковыми. Сенхейцы и эферияне принадлежали к племени аркомейцев, говорили на схожих диалектах, имели схожие обычаи, но мало какие полисы относились друг к другу с большей неприязнью.

– Я, Тефей из Сенхеи, сын Евмолпа, свидетельствую о том, что я свободный эйнем из племени аркомейцев, как и отец мой, как и отец моего отца. Что я не осквернён проклятьем, святотатством, клятвопреступлением, кровопролитием без очищения. Весами Эйленоса величайшего, справедливейшего, Посохом Феарка дальностранствующего, всеубеждающего, священными предметами богов Эйнемиды клянусь...

– Я, Эрептолем из Эфера, сын Стримона, свидетельствую о том, что я свободный эйнем из племени аркомейцев, как и отец мой, как и отец моего отца. Что не я осквернён проклятьем, святотатством, клятвопреступлением, кровопролитием без очищения, Весами Эйленоса величайшего, справедливейшего, священными предметами богов Эйнемиды клянусь...

– Твоё свидетельство принято...

***