Эйнемида I. Семена раздора.

Охранники расступились, и Сосфен вступил в просторный зал, украшенный боевыми знамёнами и статуями герийских царей. Их мраморные глаза печально взирали на потомка. В неярком свете масляных ламп, стратег разглядел троих человек.

– Калимера, деверь, – промолвила Талая, не сводя глаз с Сосфена. – Ты ведь уже знаешь? Мой возлюбленный муж и твой брат покинул нас. Я скорблю вместе с тобой.

– Я тоже скорблю о брате, но давай оставим эти любезности женщина, – ответил Сосфен, не изменившись в лице. – Ты незаконно захватила трон, а теперь тебе что-то нужно. Говори, я тебя слушаю.

Лицо Талаи не дрогнуло, а Эпифан едва сдержал неуместную ухмылку – проклятый евнух почти во всём видел повод для насмешек.

– Тебе не кажется, что ты не в том положении, чтобы командовать, Сосфен? – высокомерно бросил Парамен. Судя по бледному лицу и красным глазам, он провёл бессонную ночь.

– Ты хочешь говорить, Талая – мы будем говорить. Вы с этим евнухом чужеземцы, наши обычаи для вас ничто, но в присутствии этой мрази, – стратег кивнул на изменившегося в лице вельможу, – я говорить не стану.

– Как ты смеешь?! – гневно вскинулся Парамен. Сосфен даже не обернулся в его сторону.

– Я всё сказал, – отрезал он, глядя в глаза царице.

– Парамен, – после недолгого молчания промолвила Талая. – Сходи, проверь, не вернулся ли твой лохаг.

– Но царица... – багровея от гнева начал вельможа.

– Парамен, прошу тебя, – в голосе царицы послышалась мольба.

Что-то злобно прошипев, Парамен устремился к выходу. Проходя мимо Сосфена, он едва не зацепил его плечом. Стратег не шелохнулся.

– Ты оскорбил его, чтобы поговорить наедине? – спросила царица, когда за спиной Парамена хлопнула дверь.

– Я оскорбил его заслуженно, но и тебе это на руку. Ты ведь тоже хотела от него отделаться. Я слушаю. О чём ты хочешь просить?

– Просить? Почему я должна просить тебя о чём-то?

– Потому, что я нужен тебе больше, чем ты мне.

– Я прошу прощения, стратег, – елейно пропел Эпифан, расплываясь в сладкой улыбке. – Но разве не ты сейчас находишься в, эмм... непростом положении? Госпожа Талая владеет столицей...

– И теперь похожа на человека, который поймал льва за гриву. Мать Кинаны родом из Равнинной Герии, многим там не понравится, как вы с ней поступили. Кто из командиров решит выступить первым, Акрод из Грейской стратии или Леагр из Халидской? Не всё ли равно? Местные жители его тут же поддержат.

– Стоит ли мне бояться селян? – с деланной беспечностью сказала царица. – Столица в моих руках, меня поддерживает знать.

– Это сказал тебе Парамен, и ему хочется так думать, но это неправда. Знать не за Аминту и не за кого-то ещё – она за себя. Каждый из них, не исключая Парамена, во снах видит Каменный венец на своей голове. Если единственным живым Аэропидом окажется ребёнок, узурпатор и убийца сестры, его жизнь не будет стоить медяка. Выход у тебя один: привлечь на сторону Аминты непобедимого Сосфена. Тогда никто в Герии не осмелится выступить против него. Ты это понимаешь, поэтому я и мой сын ещё живы.

– Сосфен, ты действительно считаешь меня чудовищем? – спросила царица с дрожью в голосе. – Что мне хотелось бы убить ребёнка или тебя, хотя ты не сделал мне ничего дурного?

– Я считаю тебя матерью. У тебя единственный сын и другого уже не будет… Да, я знаю об этом, брат мне сказал. Аминта – твой единственный и последний сын, ради него ты готова убить саму себя, не говоря уже о других.

– Что ж, я рада, что мы понимаем друг друга, – устало сказала царица. – Да, я действительно пойду на всё, чтобы спасти моего ребёнка, и кто встанет у меня на пути – горе ему.

– Не стоит лукавить. Кинану ты убьёшь только затем, чтобы он стал царём. Возможно, моя племянница уже мертва? Если это так, ты сделала большую ошибку.

– Почему? – спросил Эпифан.

– Потому, что это моя окончательная цена. За свою поддержку я прошу жизни сына и племянницы. Если с одним из них что-то случится, договора не будет.

Талая с Эпифаном переглянулись. На гладком лице евнуха отразились сомнение, но Талая решительно покачала головой.

– Ты прав, Сосфен, – устало промолвила она. – Тысячу раз прав, как и всегда. Что бы ни обещал Парамен, мы с сыном в опасности. Знать, чернь, войско – всякий будет рад вцепиться нам в глотки, всякий захочет нашей крови. О, эта варварская страна!

Евнух взволнованно взял госпожу под локоть, с почти материнской заботой протягивая ей какой-то флакон. Сосфен молча наблюдал за ними.