Егор Гайдар

Петр Авен, друг Гайдара со времен ВНИИСИ. Петя говорил очень быстро, посверкивая очками, был очень ироничен и довольно холоден внешне. Гайдар ценил его за интеллект, парадоксальность, за способность очень быстро все понимать и схватывать, и – за его порядочность и доброту, которую тот прятал за внешней бравадой. Авен имел наибольший из всех участников команды опыт жизни за границей – он работал в Международном институте прикладного системного анализа в Австрии, хорошо разбирался в сфере валютного регулирования. Конвертируемый рубль как цель был невероятно важен в их общей программе, без него не могла бы сложиться ни налоговая, ни банковская система. Гайдар предложил ему пост министра внешнеэкономических связей.

Андрей Нечаев, который в 1990-м, за несколько месяцев до этих событий, пришел работать в Институт экономической политики. Добродушный, невероятно контактный, спокойный, располагающий к себе – и при этом очень цепкий и дисциплинированный. Андрей был идеальным переговорщиком с промышленным лобби, «красными директорами», бывшими госплановцами; он отвечал в правительстве за все естественные монополии, за «оборонку», за «госзаказ», словом, за все, что труднее всего было переводить на рыночные рельсы.

Александр Шохин, бывший коллега Егора по Институту проблем прогнозирования (где у Александра Николаевича была лаборатория, а у Гайдара – «группа», в которой состоял один человек – выдающийся социолог Юрий Левада), с его опытом работы российским министром, и в целом в советской системе (одно время он был помощником Эдуарда Шеварднадзе). Он оказался естественным кандидатом на курирование социальной сферы: в первые месяцы существования правительства реформ его статус вице-премьера формально был равновеликим статусу Гайдара. Ну и к тому же они дружили, несмотря на разницу в возрасте.

Было немало книг, которые Гайдар неоднократно перечитывал, знал близко к тексту – это и экономические, и исторические, и социально-политические труды из его библиотеки. Были и знаменитые романы, к которым он неоднократно возвращался, например романы братьев Стругацких, Солженицына.

Однако была и совершенно особая для него книга: «Три мушкетера» Дюма-отца, мы об этом уже говорили. Гайдар перечитывал ее как лекарство в минуты самого острого душевного дискомфорта, в тяжелые моменты своей жизни.

Так вот, в романе этом описана дружба – не просто как нравственное чувство, как благородная добродетель, а как некая важнейшая модель социального поведения. Мушкетеры редко говорят друг другу комплименты и делают пылкие признания. Напротив, они постоянно язвят, сыплют остротами, подкалывая товарищей, зато в любой ситуации опираются друг на друга и втягивают в свой круг всё новых и новых людей, вместе с которыми легче решить ту или иную задачу.

Так было и в гайдаровском правительстве.

Конечно, в состав того знаменитого «правительства реформ» попали совершенно разные люди. Например, Станислав Анисимов, министр торговли и материальных ресурсов – советский технократ, работавший в союзных ведомствах, знавший советскую экономическую машину изнутри. Или пример противоположного свойства: Владимир Лопухин – министр топлива и энергетики, первый, кого очень скоро убрали из кабинета министров, – блестящий молодой человек из академический среды, но при этом капиллярно знавший, что происходит на «земле», месяцами находившийся в командировках. Элла Панфилова, в 1991 году народный депутат РСФСР, затем долгожитель властных кабинетов и ныне продолжающая свой путь в политике, – у Гайдара она занимала пост министра социальной защиты (в контексте программы болезненных реформ это была очень актуальная позиция). Элла запомнилась прежде всего не своими действиями, а эмоциональными реакциями.

Существенную часть правительства Гайдар не контролировал – весь силовой, президентский блок. Андрей Козырев, министр иностранных дел, проводивший прозападный либеральный курс, членом гайдаровской команды не был, как и юрист Сергей Шахрай. В то время очень близким к Ельцину человеком, отвечавшим за «внутреннюю политику», был вице-премьер Михаил Полторанин. Его влияние было больше, чем у Козырева или Шахрая.

Дальнейший путь этих людей сложился по-разному. Да и люди ведь были очень разные. Но тогда, в конце 1991 года, все они были объединены одной идеей – совершить прорыв. Идея захватила их настолько, что когда в ноябре 1991 года они провели первое заседание и Гайдар «от лица коллектива» предложил договориться: ничего для себя у президента не просить, никаких материальных льгот, никаких квартир и дач – все закивали и никто даже не думал возражать.

Впрочем, это было в русле тогдашних умонастроений.

Ельцин – а именно он в ноябре 1991 года возглавил кабинет министров, одновременно оставаясь президентом, – сделал идею «борьбы с партийными привилегиями» отправной точкой своей политической программы. Это тоже нельзя было не учитывать.

Вот фрагмент реальной стенограммы: