Джессика

У него мелькнула мысль, может ли он во сне прикоснуться к ней. Нет, никаких мерзостей, конечно — просто взять ее за руку. И будет ли эта рука теплой или холодной. Скорее, последнее, судя по тому, что она сидела в холодном ночном парке все в той же футболке и джинсах (Малколм уже понял, что она будет одета так всегда). Но он не стал проверять. Это по-прежнему было лишнее, даже если сон и давал такую возможность. Прекрасные картины и скульптуры существуют не для того, чтобы их трогать пальцами, верно? Как и прекрасное в природе — закаты, горы, цветущие сады… И души… какой бы смысл ни вкладывать в это слово… тоже.

Вероятно, законы жанра требовали, чтобы он понес теперь какую-нибудь романтическую чепуху — например, про луну, отражающуюся в озере и в ее глазах, про звезды, подобные светлячкам (а вовсе не гигантским термоядерным взрывам, продолжающимся миллиарды лет в космической пустоте), и т. д. и т. п. Но Малколм оставался Малколмом. Он презирал бессмысленную болтовню и был уверен, что Джессика в таковой тоже не нуждается.

— Так ты знаешь, зачем я ездил в Миссисипи? — предпочел уточнить он. Джессика не дала немедленного ответа — не остановила его, не подала знак, что эта тема запретна — и он продолжил: — Эдвин Каттеридж мертв, — он тут же подумал, что это прозвучало, как признание в убийстве, и поспешил добавить: — Уже три года.

— Я знаю, — ответила она, на миг брезгливо наморщив нос. — Как и его мать. А его сестра скоро умрет.

— Отчего? — оторопел Малколм не столько от самого утверждения — Герти, безусловно, не отличалась здоровым образом жизни, и по ней это было прекрасно видно — сколько от безапелляционности тона.

— Рак легких. Хотя она еще не знает об этом.

— Ну да, она дымит, как паровоз… — согласился Малколм, но, пораженный новой мыслью, пристально взглянул на девушку: — Джессика, но ты ведь не хочешь сказать, что это ты… каким-то образом…

— Люди постоянно делают свой выбор, — холодно ответила она. — Всегда сами. Никто другой их заставить не может. Максимум — предложить варианты, но выбирают они всегда сами. И сами несут ответственность за последствия своего выбора.

— Ну, Эдвин, конечно, заслужил… — Малколм опять сделал паузу, но ни возражений, ни уточнений не последовало, — но его родные?

— А кто, по-твоему, воспитал его таким, каким он вырос?

«Ну да, — вспомнилось Малколму, — Герти говорила, что практически заменяла ему мать…»

— Так это все-таки ты? Устроила им это все?

— Ты сам сказал — Гертруда дымит, как паровоз, — усмехнулась Джессика. — И пьет, не просыхая. Но рак убьет ее быстрее цирроза. Это был ее выбор.

— А болезнь Альцгеймера? Разве это выбор?

— А это — ответственность за последствия выбора.

— А поврежденный позвоночник Бранта… тоже?

— Никто не заставлял его съезжать с той горы, — пожала плечами Джессика. — По трассе высшей категории опасности. Но ему надо было показать, какой он крутой. Покрасоваться перед девчонками.

«По сравнению с остальными он очень легко отделался, — подумал Малколм. — Всего лишь конец спортивной карьеры. Даже не остался на всю жизнь в инвалидном кресле. Впрочем… тогда бы он внушал сочувствие. А сейчас — презрение. Хотя красть секреты своей компании и изменять жене его тоже никто не заставлял».

— А Карсон? — спросил Малколм вслух. — Ты ведь знаешь, о ком я? Парень, умерший на этой самой скамейке? Что сделал он? Он ведь, как я понимаю, старался тебе помочь…

— Малколм, — поморщилась Джессика, — неужели у нас нет более интересной темы для разговора, чем человек, не сдержавший свое слово? После того, что мы… только что сказали друг другу, ты выбрал… довольно странный предмет для обсуждения.

— Извини, — поспешно сказал он. — Я совсем не хотел тебя расстраивать. Пусть они все горят в аду.

Он произнес эти слова, как расхожее клише, и вдруг задумался об их буквальном значении, вспомнив, что говорит с девушкой, которая, вероятно, знает на эту тему больше, чем кто-либо из живых. В библейский ад он по-прежнему не верил, но — кончились ли проблемы обидчиков Джессики вместе с жизнью (как, вероятно, надеялись по крайней мере двое из них, стремившиеся покончить с собой любой ценой), или же стали только преамбулой к настоящему наказанию?

— Не хочу о них говорить, — еще раз подтвердила Джессика. — Тем более с тобой. Ты ведь совсем не такой, как они.

— Конечно, — энергично согласился Малколм. — Знаешь, в Джексоне в Миссисипи красивый парк. Я сделал фотки и хочу тебе показать, но не знаю, получится ли…