— Хотеть-то хотел… — поморщился я. — Но проблема не только в этом. Понимаешь, пути в мир-донор никто не знает. Хотя многие ищут. Да только вот никак не могут найти. Пытались уже через меня, через Светку, через Дашку. Кое-кто даже до Адамова добрался в Поднебесной, — прямо называть Князя духов я все же не стал — довольно с Кира шокирующих новостей. — Не вышло. Так что застряли мы тут, дружище…
— Ну, ты, я смотрю, устроился неплохо, — усмехнулся Мазаев. — Природный князь! Не то что я…
— С твоим талантом и ты не пропадешь, — заметил я. — Да и что говорить, раз выбора нет?
— Да, наверное, ты прав… — он снова ненадолго задумался, потом спросил: — А скажи, в том мире-доноре мы кем были? Ближе к местной элите, или вроде здешней черни? Да, я помню, что там что чернь, что одаренные, без разницы, но какая-то социальная иерархия наверняка существует?
— Конечно, существует. А мы… Ну, пожалуй, что-то вроде среднего класса — то есть посередке. Олигархами, понятно, не были, но и не нищенствовали…
— Ну, например, личный экипаж у меня был?
— У тебя не было, молод еще, — усмехнулся я. — А в семье у вас была «Шкода». Ну, такая самобеглая коляска. Чешская.
— Чешская? — презрительно скривился Кир. — Полный отстой, небось?
— Почему отстой? Нормальная тачка.
— Угу, я так и понял, тачка-развалюха…
— Прости, — сообразил я, что малость забылся, — это вроде тамошнего жаргона. Хорошая машина. Твой отец на ней на рыбалку ездить любил, говорил: очень проходимая…
— Духи Америки, отец… — резко спал с лица Мазаев. — А мать моя жива?
— Летом была жива, — помрачнел и я, вспомнив собственную покинутую семью.
— А братья или сестры у меня были?
— Брат. Васек. На год тебя младше.
— Ну хоть кто-то у родителей остался…
Ну да, а у моих Юлька… Но что с того…
— Мне нужно все сие как-то осмыслить… — пробормотал между тем Кир. — С твоего позволения, пойду-ка я к себе в комнату… Разве что… — замялся тут он. — Может, еще по полбокальчика напоследок?
— Конечно, — не стал спорить я, и мы двинулись обратно к столу с напитками, где как раз в этот момент Гагарин с Бестужевым-Рюминым наполняли три бокала на двоих — лишний, должно быть, предназначался Машке.
Глава 6
в которой я заново знакомлюсь с Ясухару
В отличие от Кира, и в самом деле вскоре покинувшего вечеринку, я предпочел остаться.
Простившись с Мазаевым, я перешел к столу с закусками, положил себе на тарелочку того и сего и попутно лично познакомился с юнкером-новосибирцем Тимофеем Мартыновым, также подтянувшимся отведать местных яств. Отрекомендовался он Мастером артефактов — хотя я о его талантах, ясное дело, не расспрашивал — однако магом, судя по всему, был не слишком сильным: экономил каждый мерлин, даже блюда к себе не левитировал, а тянулся к ним руками, а те, что стояли подальше, попросту игнорировал. В какой-то момент мне даже захотелось предложить новому знакомому свою помощь, но, как сделать это ненавязчиво, я не сообразил, и предпочел сделать вид, будто ничего не заметил.
Такое, как я слышал, случается сплошь и рядом: гениальный Мастер артефактов или, скажем, Мастер големов, во всех остальных отношениях оказывается одарен весьма посредственно. Вроде как, среди них даже мастеровые — не редкость.
Вспомнив мимоходом о големах, я машинально поискал глазами Змаевич и обнаружил ее за журнальным столиком в углу — с игральными картами в руках и в компании с блондинкой Перовской. Что ж, похоже, Наталья таки нашла единомышленницу! Стоило, наверное, за нее порадоваться.
С девиц-картежниц мой взгляд скользнул дальше — на Машку и молодого князя Гагарина — Бестужева-Рюмина с ними уже не было. Евгения я обнаружил беседовавшим со Златкой, а Ясухару — рядом с Воронцовой, на одном из кожаных диванчиков. Взяв в левую руку тарелку, а в правую — бокал с вином, я переместился к японцу с Миланой и присел рядом. Мне приветливо кивнули — присоединяйся, типа — и продолжили прежний разговор.
— …не все так просто, — с жаром растолковывал девушке Тоётоми. — С момента смены династии, случившейся вскоре после русско-японской войны, правящий Император Японии не является прямым потомком Аматэрасу Омиками, а значит, вопрос верности или неверности Микадо[1] становится личным делом каждого самурая!
Так, так, так!.. Помнится, еще летом вскрылось — не без участия бравого есаула Семенова — что японского монарха наш Ясухару, мягко говоря, не жалует. За последующими бурными событиями история та мной подзабылась — и вот, похоже, тема снова всплыла…
— Но, как я понимаю, ваш нынешний Император — Хисахито — вассал Российской Империи, — проговорила между тем молодая графиня. — Разве это не значит…
— Не значит! — пылко перебил ее японец. — Вовне сей духов Хисахито и впрямь строит из себя поборника интересов сюзерена, но внутри страны опирается на силы, относящиеся к России крайне враждебно! А настоящих сторонников ориентации на Петрополис — таких, как наш клан, Тоётоми — жестко преследует…