Две зари

– Пестрянка не сказала, чтобы Тови был так уж в Малушу влюблен. Он хочет, чтобы его дети были потомками пяти княжеских родов.

– Есть надежда уговорить его поискать это в другом месте? Чтобы такой парень испортил себе жизнь женитьбой на рабыне, да ёрш твою ж мышь! Пожелай он Константинову дочь – я бы сам поехал ему ее сватать, он того стоит!

– Константинова дочь за него не пойдет, греки не отдают царевых дочерей даже королям.

– И что теперь – ему искать себе жену в поварне? На звон ключей идти? Да я ему свою дочь отдал бы, если бы у них не было всего шесть колен родства. И я не хочу, чтобы Святослав попытался сделать с ним то же, что с Улебкой!

– Да что ты! – в негодовании воскликнула Эльга. – Малуша – не Горяна! Чем она ему грозит? Она – рабыня!

– Только пока ты не забрала назад эти клятые ключи.

Мистина прошелся по избе, сердито вращая локтем для разминки мышц. Эльга молча ждала, к чему он придет.

– Ты хочешь… ты думаешь, я должна ему отказать? – не выдержала она, когда Мистина уже три раза прошелся туда-обратно, а мрачная сосредоточенность всё не покидала его лица.

Неужели все так плохо?

Свенельдич-старший молчал.

Торлейв ведь не случайно просил его о помощи. Он знал о силе влияния Мистины на княгиню. Благодаря его обещанию Торлейв рассчитывал, что получит свою деву. Он понимает, что дело это сложное, но ждет, что Мистина обеспечит ему согласие Эльги. А если она все же скажет «нет»… Он, Мистина, потеряет доверие Торлейва. Потеряет в нем друга, союзника, соратника, помощника… который уже доказал свою полезность. А ведь это мелочь по сравнению с тем, что Мистина в будущем ожидал от человека с таким происхождением и дарованиями.

– Неужели ты ничего за ними не замечала? – Мистина глянул на Эльгу.

Невольно думалось, что беду можно бы было отвести, если заметить вовремя.

– Нет. Только на Купалиях этих видела, как они рядом сидели, но там не было ничего такого… Они не поцеловались даже, девки бы приметили. Так что мне делать?

Мистина испустил тяжкий вздох.

– Малуша – не Величана, – сказал он наконец. – Ты не можешь решить ее судьбу сама. Она тебе родня… и на ней слишком много всяких нитей завязано. Спроси у Святши.

– Ты думаешь, он может согласиться?

– Не знаю. Я не вещун.

Эльга помолчала, вглядываясь в его лицо; он смотрел в сторону. Но она, за эти почти двадцать пять лет хорошо его узнав, понимала, о чем он молчит.

– Ты думаешь, что он откажет. И ничего не выйдет, но это будет не наш отказ.

– Ты все равно не можешь выдать ее замуж без совета с князем. – Мистина не отрицал этого и не взглянул на княгиню. – И пока он не знает, лучше не знать никому.

– Я сказала ей, чтобы не болтала.

– Вот и хорошо.

– Да уж чего хорошего… – Эльга вздохнула.

Мистина промолчал. Кто же здесь виноват? Так водится: сначала выдаешь свою родственницу замуж во враждебный род, надеясь этим прекратить вражду, а потом не знаешь, что делать с детьми от этого брака, которые тебе и родня и враги одновременно.

– Может, Торлейв передумает, если я предложу ему все же похлопотать о Константиновой дочери, – вздохнул Мистина. – Жаль, греки уехали. Вдогон, что ли, послать? Роман ведь не родитель его, твердый, как копыто. Может, и высватали бы, какую ему меньше жалко. Диметрис уж постарался бы для нашего парня – он ему жизнь спас.

– Не так уж там было опасно – Торлейв сам сказал.

– Ну, в другой раз будет опасно! – Мистина отмахнулся, дескать, эка безделка, трудно, что ли, устроить? – А главное, вот что я тебе скажу… – Он еще раз прошелся по избе, меряя шагами знакомые половицы, и поступь его, как и в молодости, отличалась неслышной легкостью – будто у крупного хищника. – Пора заканчивать с такими женитьбами. Не помню, чтобы из них выходило что-то хорошее. Вражда никуда не девается, только ты связываешь себе руки. Ведь скажи – не были бы дети Володислава деревского заодно детьми Предславы, ты продала бы их еще тем же летом жидинам и забыла о них, да?

«А я бы дал полгривны кому-нибудь из бережатых и велел по дороге тайком их придушить для верности», – подумал Мистина и в досаде почти пожалел, что не сделал этого десять лет назад, после взятия Искоростеня.

Больше он такой ошибки совершать не собирался. Если он, воевода киевский, еще на что-то способен повлиять, на свет не родятся дети, что унаследуют славу Олега Вещего, отвагу и честолюбие Хельги Красного вместе с наследственными правами деревских и полянских князей.

* * *

Еще лишь раз в ближайшие дни Эльга заговорила с Малушей об этом деле.

– Я не смогу разрешить твое замужество без совета князя, – сказала она, выбрав время, когда они с Малушей были в избе одни. – Это дело слишком важное, ты ведь не простая челядинка. Святослав тоже должен дать свое согласие. А пока никому не нужно об этом знать. И… я велела Торлейву не приходить сюда. Могут пойти сплетни… Я не желаю дурной славы ни тебе, ни ему, ни дому моему. Жди. Когда князь вернется, все будет решено.