Две крепости

Стражник отступил на шаг и с изумлением посмотрел на Арагорна. — Да вы словно прилетели на крыльях песен из забытых дней, — сказал он. — Все будет, как вы велите, господин.

— Ну, — сказал Гимли, — в компании Андуриля и моему топору не стыдно остаться здесь. — И он положил топор на пол. — А теперь, раз вышло по-вашему, ведите нас говорить с вашим хозяином.

Стражник по-прежнему медлил. — Ваш посох, — обратился он к Гэндальфу. — Простите меня, но его тоже нужно оставить у двери.

— Чушь! — сказал Гэндальф. — Предусмотрительность – это одно, а неучтивость – совсем другое. Я стар. Если я при ходьбе не буду опираться на посох, мне придется сидеть здесь и ждать, чтобы Теоден сам пришел поговорить со мной.

Арагорн засмеялся. — У каждого есть что-нибудь слишком дорогое, чтобы доверить другому. Но неужели вы лишите старика опоры? Ну же, позвольте нам войти.

— Посох в руке чародея может быть не просто опорой старости, — сказал Хама. Он с сомнением оглядел ясеневый посох, на который опирался Гэндальф. — Однако в трудных случаях достойный человек должен полагаться на свою мудрость. Я верю, что вы друзья и люди чести и что у вас нет злого умысла. Можете войти.

Охранники подняли тяжелый брус на двери и медленно повернули створки на скрипучих петлях внутрь. Путники вошли. После ясной прохлады холма им показалось, что внутри темно и тепло. Зал был длинным, широким, полным теней и приглушенного света; могучие колонны поддерживали очень высокий потолок. Но кое-где из окон, расположенных высоко в восточной стене, падали переливчатые столбы яркого солнечного света. В слуховом окошке, над тонкими усиками утекающего наружу дыма, виднелось бледно-голубое небо. Когда привыкли глаза, путники разглядели, что весь пол вымощен разноцветными камнями; под ногами переплетались руны и странные узоры. Они увидели теперь, что колонны покрыты богатой резьбой, тускло сверкающей золотом и поблекшими пестрыми красками. Стены были увешаны гобеленами, по их широкому пространству двигались герои древних легенд, одни стершиеся от времени, другие окутанные полумраком. Но на одну из этих фигур падал солнечный свет: юноша на белом коне дул в большой рог, и его желтые волосы развевались на ветру. Лошадь, закинув голову, раздувала алые ноздри – она ржала, почуяв далекую битву. У колен юноши вихрилась пенная вода, зеленая и белая.

— Взгляните на Эорла Юного! — сказал восхищенно Арагорн. — Так он ехал с севера на битву на полях Келебранта.

Четверо товарищей прошли вперед, мимо огня, ярко пылавшего в большом очаге в центре зала. И остановились. За очагом, в глубине зала, обращенный на север, к дверям, располагался помост с тремя ступенями, а посреди помоста стоял большой позолоченный трон. На нем сидел человек столь согбенный годами, что казался карликом, но его волосы, белые и густые, большими заплетенными прядями падали из-под тонкого золотого обруча, надетого на лоб. В центре сиял единственный белый алмаз. На коленях у старика, словно снег, лежала борода, но глаза горели ярко и блеснули, когда он взглянул на незнакомцев. За троном стояла одетая в белое женщина. У ног короля на ступенях, прикрыв глаза тяжелыми веками, сидел сморщенный человек с бледным умудренным лицом.

Все молчали. Старик на троне не шелохнулся. Наконец Гэндальф заговорил: — Привет тебе, Теоден, сын Тенгеля! Я вернулся. Ибо берегись! надвигается буря, и все друзья должны собраться вместе, дабы не сгинуть поодиночке.

Старик медленно встал, тяжело опираясь на короткий черный посох с белой костяной рукоятью, и путники увидели, что, хотя король и сгорблен, он по-прежнему не малого роста, а в юности, вероятно, был истинно высок и горд.

— Приветствую вас, — произнес Теоден. — Вы, может быть, ждете радушного приема. Но, по правде говоря, едва ли вас встретят с радостью, мастер Гэндальф. Вы всегда были вестником горя. Беды летят за вами, как воронье. Не стану обманывать: когда я услышал, что Обгоняющий Тень вернулся без седока, я обрадовался возвращению коня, но еще больше обрадовался, что всадника нет, и когда Эомер принес известие о вашей гибели, не горевал. Но новости издалека редко оказываются правдивыми. И вот вы явились вновь! А с вами наверняка беды страшнее прежних. Почему же я должен оказывать вам радушный прием, Гэндальф Ворон Бури? Ответьте! — Он снова медленно опустился на трон.