Две крепости

Дело было вот в чем: с каждым шагом к вратам Мордора Фродо чувствовал, как тяжелеет Кольцо, висящее на цепочке у него на шее. Тяжесть Кольца начинала ощутимо пригибать его к земле. Но еще больше хоббита беспокоило Око – так он называл его про себя. Именно Око, а не тяжесть Кольца заставляло Фродо сутулиться и сжиматься при ходьбе, Око – ужасное нарастающее ощущение враждебной воли, которая со страшной силой стремится проникнуть сквозь любые облака, сквозь землю, сквозь плоть, дабы увидеть тебя и пригвоздить неподвижного, нагого смертоносным взглядом. Очень тонкими, тонкими и хрупкими стали покровы, которые еще хоть как-то защищали Фродо. Он теперь знал, где сосредоточена и обитает эта воля, как человек и с закрытыми глазами знает, в какой стороне солнце. Он шел ей навстречу и всем своим существом ощущал ее мощь.

Голлум, вероятно, чувствовал нечто в том же роде. Но хоббиты не могли догадаться, что творится в его жалком сердце, рвущемся между покорностью Оку, алчным стремлением к Кольцу, которое так близко, и раболепно данным обещанием. Фродо не думал об этом, а мысли Сэма занимало главным образом состояние хозяина. Пренебрегая беспокойством, снедавшим его собственное сердце, он шел теперь за Фродо, бдительно следя за каждым движением хозяина, поддерживая его, когда тот спотыкался, и неуклюже стараясь подбодрить.

Наконец рассвело, и хоббиты с удивлением увидели, насколько приблизились зловещие горы. Воздух стал чище и холоднее, а стены Мордора, по-прежнему далекие, уже не казались грозной тучей у горизонта, а возвышались за краем хмурой пустыни, словно черные угрюмые башни. На смену топям постепенно приходили мертвые торфяники и обширные плоские участки сухой растрескавшейся грязи. Впереди земля длинными пологими склонами, голыми и суровыми, поднималась к пустыне, расстилавшейся перед воротами Саурона.

В серых сумерках, покуда не взошло солнце, путники, точно черви, заползли под большой черный камень и съежились там на случай, если Крылатый Ужас вновь пролетит, высматривая их безжалостным взором. Оставшуюся часть пути омрачила тень растущего страха, где не находила отдохновения память. Еще две ночи хоббиты пробирались по унылому бездорожью. Воздух, как им казалось, стал суше, он был полон горьких испарений, от которых перехватывало дыхание и жгло во рту.

Наконец на пятое утро после встречи с Голлумом путники вновь остановились. Перед ними, темные в предрассветный час, вздымали вершины к дымно-облачному своду большие горы. Их подножия выдавались вперед огромными контрфорсами, переходящими в разрушенные холмы, до которых теперь оставалось едва ли больше дюжины миль. Фродо в ужасе огляделся. Земля, которую мало-помалу открывал испуганному взору неспешно разгорающийся день, пугала не меньше Мертвых болот и безводных нагорий Номанленда и была во много крат отвратительнее. Даже Озеро Мертвых посещал жалкий призрак зеленой весны, но сюда ни весне, ни лету не было возврата. Здесь не было ничего живого, даже растений-паразитов, питающихся гнильем. Водоемы были забиты золой, пеплом и засохшей грязью, нездорово-белой и серой, точно горы изрыгнули на эту землю все нечистоты из своего нутра. Свет неохотно открывал высокие насыпи из битого и измельченного камня, большие конусы обожженной и отравленной земли, как непристойные надгробия, стоявшие бесконечными рядами.

Путники подошли к лежащей перед Мордором пустыне, – вечному свидетельству мрачного труда его рабов, которое будет существовать и тогда, когда все цели обратятся в ничто, – к оскверненным и неизлечимо больным землям. Ничто не могло исцелить их, разве что великое море ворвалось бы сюда и предало их забвению. — Какой ужас, — произнес Сэм. Фродо молчал.

Некоторое время они стояли словно у границ сна, где таятся кошмары, силясь отогнать его, но зная, что единственный путь к утру ведет через сумрак. Свет прибывал. Зияющие ямы и отравленные курганы обрели отвратительную четкость. Среди облаков и длинных столбов дыма взошло солнце, но даже его свет казался здесь опоганенным. Хоббиты не обрадовались этому свету – он казался неласковым и обнажал их беспомощность, беспомощность маленьких писклявых призраков, блуждающих среди груд пепла в земле Повелителя Тьмы.

Слишком усталые, чтобы идти дальше, путники осмотрелись в поисках места, где можно было бы отдохнуть. Некоторое время они молча сидели в тени горы шлака, но отвратительный горький дым, поднимавшийся из груды, вызывал кашель и удушье. Голлум встал первым. Шипя и бранясь, он поднялся и, даже не взглянув на хоббитов, пополз на четвереньках прочь. Фродо и Сэм поползли за ним и ползли, пока не увидели широкую круглую яму с высокой насыпью на западном крае. В яме было холодно и мрачно, а на ее дне притаилась целая клоака маслянистой многоцветной грязи. В этой зловонной норе они спрятались, надеясь в ее тени укрыться от внимания Ока.