Две крепости

Куда ни глянь – по сторонам, впереди, на юге и на востоке – в тусклой полумгле лежали обширные болота. Над темными зловонными омутами курился туман. Тяжелые испарения висели в воздухе. Очень далеко, почти точно на юге, вставала мордорская горная цепь, похожая на черную гряду разорванных туч, плывущую над опасным туманным морем в болотистых берегах.

Хоббиты теперь были всецело в руках Голлума. Они не знали и не могли догадаться при мглистом свете, что находятся в сущности лишь на северной окраине болот, простирающихся далеко на юг. Будь местность им знакома, они ценой небольшой задержки могли бы пройти немного назад и, повернув на восток, выбраться по твердым дорогам на голые равнины Дагорлада – поля древней битвы перед вратами Мордора. Но нельзя сказать, чтобы такой путь много обещал. На каменистой равнине негде было укрыться, и вдобавок по ней пролегал главный тракт орков и вражьих солдат. Даже плащи из Лориена не спрятали бы там путников.

— Как пойдем, Смеагол? — спросил Фродо. — Нам надо пересечь эти зловонные болота?

— Нет, вовсе нет, — отвечал Голлум. — Нет и нет, если хоббиты хотят добраться до темных гор и побыстрее увидеть Его. Чуть назад, чуть в обход, — он махнул тощей рукой на северо-восток, — и вы сможете выйти на холодную твердую дорогу к самым воротам Его страны. Его люди будут ждать там гостей и с великой радостью отведут их прямо к Нему, о да! Его Око неустанно следит за этой дорогой. Он поймал там Смеагола – очень давно. — Голлум задрожал. — Но с тех пор Смеагол смотрел в оба. Да, я смотрел в оба, и поработал ногами и носом, и с тех пор узнал другие пути. Более трудные, не такие короткие. Но они лучше, если вы не хотите, чтобы Он вас заметил. Идите за Смеаголом! Он проведет вас через болота, через туманы, через густые, приятные туманы. Идите за Смеаголом, очень осторожно, и, может быть, успеете уйти далеко, очень далеко, прежде чем Он схватит вас, да.

Безветренное хмурое утро почти истекло, болотные испарения стлались тяжелой пеленой. Солнце не проникало сквозь низкие тучи, и Смеаголу хотелось немедленно отправиться в путь. Поэтому после короткого отдыха путники вновь снялись с места и вскоре запропали в сумрачном молчаливом мире, потеряв из вида и холмы, откуда пришли, и горы, к которым направлялись. Шли медленно, гуськом: Голлум, Сэм, Фродо.

Фродо, казалось, устал больше всех и, хотя шли не спеша, часто отставал. Хоббиты вскоре поняли: то, что казалось одним обширным болотом, на самом деле было бесконечной сетью омутов, кочек, луж и петляющих полузаросших ручьев. Отыскать среди них дорогу могли лишь острый глаз и осторожная нога. Голлум несомненно владел этим искусством, и оно потребовалось ему в полной мере. Голова его на длинной тощей шее то и дело поворачивалась то в одну сторону, то в другую; он принюхивался и что-то бормотал про себя. Иногда он поднимал руку, останавливая хоббитов, а сам проходил вперед, низко пригибаясь к земле, и осторожно прощупывал почву пальцами рук или ног или просто прижимался ухом к земле.

Дорога была унылой и утомительной. Холодная сырая зима еще властвовала над этой забытой страной. Единственной зеленью была пена бледных водорослей на темной, грязной поверхности мрачной воды. Мертвые травы и гниющие тростники поднимались в тумане, как истрепанные тени давно забытого лета.

Утро перешло в день, немного посветлело, а туман поднялся, поредел, стал прозрачнее. Высоко над гнилью и испарениями в безмятежном белопенном краю плыло золотое солнце, но хоббиты видели снизу лишь его ускользающий призрак, блеклое расплывчатое пятно, не дарящее ни красок, ни тепла. Но и это бледное напоминание о присутствии светила заставило Голлума заскулить и задрожать. Он остановил продвижение, и путники устроились на отдых, усевшись на корточках у границы бурых зарослей камыша, словно загнанные зверушки. Стояла мертвая тишина, лишь изредка слышался шорох высохших стеблей, слабая дрожь тревожила обломанные султаны, давно высеявшие свои семена, да сломанные травинки вздрагивали от пустячных движений воздуха, которых не могли ощутить хоббиты.

— Ни единой птицы! — тоскливо сказал Сэм.

— Да, никаких птиц, — согласился Голлум. — Птицы ссславные! — Он облизнулся. — Здесь нет птиц. Есть змеи, черви, существа в омутах. Много отвратительных существ. А птиц нет, — заключил он печально. Сэм посмотрел на него с отвращением.