Две крепости

Эти слова окончательно убедили Сэма в том, что следует поскорее решить проблему, которая не давала ему покоя с той минуты, как он понял, что хозяин собирается сделать Голлума проводником: проблему еды. Сэму не приходило в голову, что этот вопрос может занимать хозяина, но он полагал, что Голлум – другое дело. Действительно, чем питался Голлум в своих долгих одиноких странствиях? «Не больно-то сытно, — подумал Сэм. — Он кажется совсем заморенным. Не будет рыбы, так он, чего доброго, вздумает попробовать, каковы на вкус хоббиты – если застанет нас спящими. Нет, не выйдет: с Сэмом Гэмджи точно не выйдет».

Они долго и с трудом пробирались по длинному извивающемуся ущелью – так, во всяком случае, казалось усталым ногам Фродо и Сэма. Ущелье повернуло на восток и постепенно становилось шире и мельче. Наконец небо наверху посветлело: близилось утро. Голлум, до этих пор не проявлявший никаких признаков усталости, взглянул наверх и остановился.

— Скоро день, — прошептал он, как будто день был хищником, который мог услышать и прыгнуть на него. — Смеагол останется здесь, и Желтая Рожа меня не увидит.

— Мы были бы рады увидеть солнце, — сказал Фродо, — но тоже останемся здесь: мы слишком устали, чтобы идти дальше.

— Неразумно радоваться Желтой Роже, — проговорил Голлум, — она предательница. Славные умные хоббиты останутся со Смеаголом. Кругом орки и прочие гадкие твари, очень зоркие. Оставайтесь и прячьтесь со мной!

Втроем они устроились на отдых у подножия каменистой стены ущелья. Теперь она была ненамного выше человеческого роста, а у ее подножия вперед выдавались широкие и плоские сухие каменные карнизы; по канавке под другой стеной бежал ручей. Фродо и Сэм сбросили с плеч мешки и присели на один из выступов, давая отдых спинам. Голлум плескался и барахтался в ручье.

— Надо бы перекусить, — сказал Фродо. — Хочешь есть, Смеагол? Еды у нас мало, но мы поделимся с тобой.

При слове «есть» в бледных глазах Голлума вспыхнул зеленоватый свет, и хоббитам показалось, что они, и без того выпученные, вот-вот выскочат из орбит на этом изможденном лице. На миг Голлум впал в прежнюю манеру разговора. — Мы голодны, мы умираем с-с голоду, да, сокровище мое, — сказал он. — Что это они едят? Может, у них е-с-с-с-ть рыба? — Высунувшийся из-за острых желтых зубов язык облизнул бесцветные губы.

— Нет, рыбы у нас нет, — ответил Фродо. — У нас есть только это, — он показал кусок лембаса, — и вода, если только эта вода пригодна для питья.

— Да, да, хоро-ш-ш-ш-ая вода, — сказал Голлум. — Пить, пить, пока можно! Но что это у них, сокровище мое? Это съедобно? Это вкусно?

Фродо отломил кусочек от завернутого в лист хлебца и на обертке протянул его Голлуму. Тот понюхал лист, и лицо его перекосилось: на нем появились гримаса отвращения и тень прежней злобы. — Смеагол чует! — фыркнул он. — Листья из страны эльфов, ха! Они воняют. Смеагол взбирался там на деревья и потом не мог отмыть запах с рук, с моих славных рук. — Выбросив лист, Голлум взял лембас и откусил уголок. Он сплюнул и захлебнулся кашлем.

— Ах, нет! — плевался он. — Вы хотите удавить бедного Смеагола. Пыль и зола, он не может это есть. Но Смеаголу все равно. Славные хоббиты! Смеагол обещал. Он умрет с голоду. Он не может есть хоббичью еду. Умрет с голоду. Бедный тощий Смеагол!

— Извини, — сказал Фродо, — но, боюсь, я ничем не могу тебе помочь. Я считаю, что эта еда пошла бы тебе на пользу, если бы ты попробовал. Но, возможно, ты пока еще не можешь попробовать.

Хоббиты молча жевали свой лембас. Сэм подумал, что эльфийские хлебцы отчего-то стали вкуснее, чем раньше: поведение Голлума заставило его вновь воздать должное их вкусу. Но ему было неуютно. Каждый кусок, который хоббиты подносили ко рту, Голлум провожал глазами, точно голодный пес у стула обедающего. Только когда они поели и приготовились отдыхать, он, по-видимому, убедился, что от него не утаили лакомства, которые он мог бы съесть. Тогда он отошел на несколько шагов, сел и немного поскулил. — Послушайте! — прошептал Сэм, обращаясь к Фродо, но не слишком тихо: его мало заботило, услышит ли его слова Голлум. — Нам надо поспать, только не обоим сразу, покуда поблизости этот голодный негодяй, что бы он ни наобещал. Смеагол или Голлум, он не изменит свои привычки в два счета, попомните мои слова. Спите, мастер Фродо, а я вас разбужу, когда почувствую, что глаза слипаются. Будем спать по очереди, пока он тут крутится.

— Возможно, ты и прав, Сэм, — громко ответил ему Фродо. — Он изменился, но я пока не знаю, как именно и насколько глубоко. Хотя, если серьезно, я думаю, что опасаться нечего – пока. Впрочем, посторожи, если хочешь. Дай мне два часа, не больше, а потом разбуди.